– Нет, мы вместе в школе учились, я и Тесса. Мы с Тессой.

Это вызвало новое воспоминание – как Нэнси пыталась свести его с Джинни.

– И что в ней такого особенного?

– Увидишь. О!

На ходу спрыгнув с качелей, она подбежала к уличной водоразборной колонке неподалеку от дома. И стала налегать на рукоятку. Вода побежала не сразу. Нэнси не подавала виду, что ей тяжело, и продолжала качать дальше, пока не наполнила жестяную кружку, висевшую рядом на крючке, после чего, расплескивая, понесла ее в сторону качелей. Видя оживленное девичье лицо, Олли понадеялся, что Нэнси сперва даст напиться ему, но она поднесла кружку к губам и радостно сделала несколько жадных глотков.

– Не сравнить с городской водой, – сказала она, передавая кружку Олли. – Колодезная. Вкуснотища!

Нэнси была из тех девушек, которые, глазом не моргнув, станут пить некипяченую воду из старой жестяной кружки, висящей у колодца. (Олли же, наученный горьким опытом, осознавал всю рискованность таких поступков лучше любого другого молодого человека.) Конечно, Нэнси рисовалась. Но, безрассудная от природы, искренне верила, что застрахована от любых напастей.

Сказать того же о себе Олли не мог. Однако была у него мысль – которой он, разумеется, не мог поделиться из страха быть осмеянным, – что ему уготована судьбой особая миссия, что его существование несет в себе тайный смысл. Может, потому их и тянуло друг к другу. Разница была лишь в том, что он намеревался идти до конца, а не довольствоваться малым. Как сделала бы она – вернее, уже сделала, ведь для девушки это был предел. Подумав о том, что у него-то возможностей куда больше, чем у любой девушки, Олли внезапно расслабился и даже проникся к Нэнси сожалением; на него накатило веселье. Порой он даже не задумывался, что́ связывает его с этой девушкой, – за пикировкой время пролетало незаметно.

Вода и вправду оказалась вкусной – и божественно холодной.

– К Тессе приезжает масса народу, – сказала Нэнси, садясь напротив него. – Никогда не знаешь, удастся ли застать ее одну.

– Правда? – переспросил он.

Ему в голову пришла дикая мысль: вдруг Нэнси настолько развращена и своевольна, что водит дружбу с какой-нибудь полупроституткой, безотказной деревенской шлюшкой. Вернее, продолжает водить дружбу с девчонкой, которая пошла по рукам.

Нэнси прочла его мысли (иногда у нее прорезалась сообразительность).

– Да ты что! – воскликнула она. – Я ничего такого не имела в виду. Как вообще можно было такое подумать! Тесса бы никогда… это отвратительно. Как тебе не стыдно! Она бы никогда… о, да ты сам все увидишь, – Нэнси покраснела до корней волос.

Дверь открылась, и без обычных затяжных прощаний – по правде говоря, вообще без каких-либо слышимых прощаний – на дорожку вышли мужчина и женщина, видавшие виды, но еще крепкие (прямо как их автомобиль); они покосились в сторону качелей, на Нэнси и Олли, но ничего не сказали. Как ни странно, Нэнси тоже промолчала, даже не стала выкрикивать какое-нибудь веселое приветствие. Те двое подошли к автомобилю с разных сторон, сели на переднее сиденье и укатили.