— Ладно, — махнул рукой Петр Францевич. — Ступайте, Ипполит Константинович, работайте. Я пока повременю с докладом о ваших успехах и подожду окончания судебных слушаний. А то, не ровен час, опозорите меня перед Петром Аркадьевичем, — он указал взглядом на портрет Столыпина…

Так аудиенция и закончилась.

«Этот суд мы проиграть не можем, не имеем права», — подумал полицмейстер, продолжая наблюдать в окно, как пряталось солнце за зелеными кронами акаций. Он поднял телефонную трубку и попросил соединить его с товарищем прокурора Филаретовым. Сквозь треск послышался знакомый голос бывшего следователя.

— Александр Ануфриевич, рад вас приветствовать. Это Фен-Раевский.

— Доброго здоровьица, Ипполит Константинович.

— Да вот хотел полюбопытствовать, кто будет выступать по делу Шахманского — уж не вы ли?

— Поручено мне, не сумел отвертеться… Вот сижу читаю сочинение, вышедшее из-под пера господина Леечкина.

— А что так? Оно вам чем-то не нравится?

— Эх, Ипполит Константинович! Мы же с вами не первый год работаем! Слава богу, по убийству Загорской хоть калоши нашли. Какая-никакая, а все-таки улика. А тут эта Перетягина! Своим появлением она испортила всю картину! Я уж не говорю про Сипягина с Корзинкиным. Одни предположения! Но посудите сами. — Послышался шелест переворачиваемых страниц. — «Имея злокозненный умысел на совершение смертоубийства Сипягина К. И., Шахманский А. В. встретился с последним в ресторации железнодорожного вокзала. Затем, пользуясь временным отсутствием потерпевшего, он добавил ему в напиток порошок опия. В результате сих преступных действий потерпевший, находившийся в состоянии наркотического опьянения, уже не мог отдавать отчет в своих действиях и, выйдя на перрон, бросился под колеса маневрирующего состава. Вина обвиняемого подтверждается также результатом опознания, проведенного с участием хозяина ресторации Копейкина А. Х., который видел Шахманского А. В. и Сипягина К. И вместе за одним столиком». И это все. По сути, лишь на этом строится обвинение в убийстве купца. А с Корзинкиным? Смех, да и только! Вот послушайте: «Вина А. В. Шахманского в совершении смертоубийства Корзинкина Н. Ф. подтверждается также тем фактом, что Шахманский А. В., приходясь внуком хозяйке доходного дома Загорской Е. Р., впоследствии им же и убитой, состоял в тайной любовной связи с горничной Перетягиной А. Е. и тем самым мог легко получить доступ к запасному ключу от квартиры потерпевшего. Позднее он тайно проник в комнату спящего Корзинкина Н. Ф. и задушил его с помощью своей подушки. Стремясь скрыть следы преступления, он поменял наволочки, после чего сдал свое постельное белье в стирку. Таким образом, следствию не удалось изъять у обвиняемого наволочку, принадлежавшую ранее покойному Корзинкину Н. Ф. Однако вина Шахманского А. В. в убийстве Корзинкина Н. Ф. следствием установлена полностью». Простите, Ипполит Константинович, а чем же она установлена? Где доказательства, улики, наконец? И куда вообще смотрели Кошкидько и Леечкин? И как мне с этим литературным опусом прикажете работать в суде?