— Уже поздно, — заметила она, сама не зная, говорит ли она об уже наступившем вечере или о чем-то более важном. Неужели она действительно опоздала навсегда? Это беспокоило ее куда больше, чем она готова была признаться даже самой себе.

— Я знаю. Но сомневаюсь, чтобы ты или я смогли сейчас заснуть. Мне нужно понять, Нелл. И я думаю, что ты должна мне объяснить.

Она не стала возражать, слишком хорошо понимая, что должна ему очень много. Сколько следует заплатить за то, что бросил человека в неизвестности? Много. Столько вряд ли найдется у нас. Она поставила чашку на старую, изрезанную разделочную доску и села на стул. Подождала, пока Макс усаживался напротив, и спросила:

— Ты хочешь, чтобы я объяснила свои видения?

— А ты можешь это сделать?

Нелл пожала плечами.

— Я понимала их куда лучше, когда росла, хотя то, что я инстинктивно чувствовала тогда, впоследствии оказалось достаточно точным.

— Например?

— То, в чем я участвовала во время видений. Социолог бы назвал это появлением призраков. Можно, например, сказать, что я видела призрак своего отца, прошедшего через эту комнату. Но это не так, я видела другое.

— Нет? Что же тогда?

— Это было… воспоминание.

— Чье воспоминание?

Она слабо улыбнулась:

— В широком смысле это было воспоминание дома.

— То есть в этом доме есть привидения?

— Нет. Я хочу сказать, что сам дом многое помнит.

— Ты говорила нечто подобное много лет назад, — заметил Макс. — Что некоторые места помнят. Но я не мог тебя понять, да и сейчас не могу. Какая память может быть у дома?

— Каждый предмет — дом, место — может обладать памятью. Жизнь — это энергия, Макс. Разрозненные чувства и мысли тоже обладают энергией: электрическими импульсами, выдаваемыми мозгом.

— Ладно. Что дальше?

— И эта энергия может всасываться и сохраняться предметом или местом. Стенами и полом, деревьями, даже самой землей. Кто знает, может, некоторые места обладают большей способностью накапливать энергию, чем другие, из-за неизвестных нам факторов. Возможно, их физическое строение этому способствует, или существуют магнитные поля, или энергия настолько мощна в определенный момент, что мы сами впечатываем ее в это место своей собственной силой и настойчивостью. Как бы то ни было, но энергия в этом месте попадает в ловушку, ее не видно и не слышно, пока кто-то с врожденной чувствительностью к энергии такого рода не высвобождает ее.

— Кто-то вроде тебя.

— Вот именно. Тут нет никакой магии, ничего темного или злого. Нет ничего нечеловеческого. Это лишь способность, такая же естественная для меня, как для тебя твое чутье насчет лошадей. Абсолютно нормальный человеческий дар, если хочешь, только проявляется он очень редко. Может быть, это генетическое, как цвет волос, например. С другой стороны, весьма вероятно, что каждый человек имеет экстрасенсорные способности, у каждого есть неиспользованный участок мозга, который может творить чудеса, если только мы знаем… как его задействовать.

Нелл слегка нахмурилась, глядя на чашку с кофе.

— Мы вполне убеждены, что некоторые люди рождаются с потенциалом для развития некоторых экстрасенсорных способностей, что у них часть мозга, контролирующая эту функцию, по крайней мере, частично активна, хотя иногда на полностью бессознательном уровне. Мы называем таких людей «спящими». Они сами своих способностей не осознают, хотя другие экстрасенсы их чувствуют.