– Что вам известно о крушении?

Жерар пожал плечами:

– Оно прошло как «рядовая потеря». По вине вражеского огня. Поиски устроили по требованию коллег-летчиков, но выживших не нашли. Через день полковник Кистнер распорядился отправить обломки самолета на переплавку. Мне неизвестно, был ли этот приказ исполнен.

Вилли покачала головой:

– Переплавка?

– Так у них называют ликвидацию, – пояснил Гай, – если упавший самолет участвовал в секретной операции, его останки ликвидируют, чтобы замести следы.

– Но мой отец не участвовал в секретной операции. Это была плановая доставка.

– Все они назывались плановыми доставками, – заверил Жерар.

– В накладной к грузу указаны авиазапчасти, – возразил Гай, – из-за них не стали бы уничтожать останки. Что на самом деле было на борту самолета?

Жерар не отвечал.

– Там был пассажир, у них на борту был пассажир.

Жерар стрельнул глазами в ее сторону.

– Откуда вам это известно?

– От Луиса Валдеса, грузчика на самолете отца. Он выпрыгнул из падающего самолета.

– Вы говорили с этим Валдесом?

– Только коротко и по телефону, как только он был отпущен из лагеря для военнопленных.

– Так он… жив и теперь?

Она помотала головой:

– Он застрелился на следующий день после возвращения в Штаты.

Жерар снова заходил по комнате и снова перетрогал всю мебель. Он напоминал Вилли жадного гнома, перебирающего руками свои сокровища.

– Кто был тот пассажир, Жерар? – спросил Гай.

Жерар взял в руки лакированную шкатулку и тут же вернул ее на место.

– Он был военный? Разведчик? Кто?

Жерар замер.

– Это был фантом, мистер Барнард.

– То есть вы не знаете его имени?

– О, у него было много имен, много лиц, как это всегда бывает с фантомами. Одни говорили, что он был генералом, другие – принцем, третьи – наркобароном.

Отвернувшись, он стал смотреть через щель в занавесках, его скрюченный силуэт вырисовывался в проеме окна.

– Кто бы он ни был, кому-то он сильно мешал, кому-то наверху.

«Кому-то наверху». Вилли подумала о том, какая могла произойти заварушка там, во Вьентьяне в 1970-м году. Она перебрала в уме ЦРУ, контрразведку, «Эйр Америка». Кому из этих игроков мог перейти дорогу один-единственный, инкогнито-Лао?

– Как вы думаете, мистер Жерар, кто это мог быть?

Человек у окна пожал плечами:

– Какая теперь разница? Он давно мертв, да и все остальные с того самолета.

– Может быть, что не все. Мой отец…

– Вашего отца за двадцать лет ни разу не видели, и я бы на вашем месте держался от всего этого как можно дальше.

– Но что, если он жив?

– Если он жив, вполне возможно, он предпочел бы не быть найденным.

Жерар обернулся и теперь смотрел на нее, выражение его лица тонуло в темноте на фоне яркого пучка света из окна.

– У человека, за голову которого объявлена награда, есть все основания оставаться среди мертвых.

Она пристально поглядела на него.

– Награда? Я что-то не понимаю…

– Вам что же, не рассказывали про награду?

– Награду за что?

– За поимку Фрайера Така.

Она застыла. В голове всплыл образ – имя, напечатанное на обложке папки: «Операция «Фрайер Так». Она повернулась к Гаю:

– Ты ведь, кажется, должен знать, о ком идет речь? Кто такой Фрайер Так?