– Ты думаешь?! – ахнул Хрящев, взглянув на собеседника.

У Иванова в тот момент было такое выражение на лице, что не возникало никаких сомнений – он знает, кто убил и за что.

– Думай сам! – резко ответил ему Иванов. – Было за что. Вся жизнь псу под хвост! И какая жизнь!

Алина подошла к кусту, как можно ближе к тому месту, где стояли Хрящев и Иванов, нагнулась и стала снимать обувь с левой ноги. Разумеется, про камушек она придумала – ей нужен был повод, чтобы остановиться. Я стала рядом, поддерживая ее за локоть.

К сожалению, ничего мы больше не услышали. Очевидно, почувствовав рядом наше присутствие, мужчины замолчали. Иванов докурил сигарету, бросил ее в урну.

– Пойду, выпью чего-нибудь, – сказал он и, не прощаясь с Хрящевым, отправился к бару.

Хрящев постоял секунду, потом вышел на освещенную аллею и зашагал в противоположную ресторану сторону.

– Ты слышала? Слышала? – затеребила меня Алина. – Кого-то убили! И этот кто-то – наш соотечественник! У кого бы узнать?

– Пошли в ресторан, – довольно резко сказала я.

У меня мгновенно испортилось настроение. Хотели отдохнуть, и вдруг – труп! Его только нам сейчас не доставало. И хотя мы в этой поездке рядовые туристы и ответственности за жизни соотечественников не несем, а все равно – не сидеть же сложа руки.

Последние четыре года мы с Алиной живем в череде криминальных происшествий. Не знаю, почему судьба посылает нам подобные испытания, но факт, что с трупами нам приходится сталкиваться довольно часто. У нас даже завязались дружеские отношения с майором Воронковым, который работает в городском управлении полиции.

Милый человек этот Воронков, но когда мы находим очередную жертву, он выходит из себя, кричит и бросает обвинения в наш адрес. Он, конечно, не обвиняет нас в убийстве, но ставит вопрос так, будто, если бы мы не находили труп, его и вовсе бы не было! Смешной… Как будто нам самим нравятся покойники!

До ресторана мы шли молча. Алина пыталась возобновить разговор о покойнике, но я сразу пресекла ее попытку ввязаться в эту историю.

– Алина, я устала и хочу отдохнуть, и от трупов тоже. В чем-то Воронков прав. Нельзя жить так, как мы жили до сих пор…

Алина меня не слушала, разговаривая сама с собой, но достаточно громко.

– Интересно знать, все-таки убили или не убили. Хрящев говорил что-то там о несчастном случае.

– Алина, мне неинтересно. Я прилетела, чтобы купаться, загорать, дышать свежим воздухом и есть экзотические фрукты. А если мы сейчас побежим выяснять, кого убили и где в данный момент труп, то ресторан закроют, а платить деньги за обслуживание в номер я не намерена.

Алина вздохнула и всю оставшуюся дорогу тихо бурчала себе под нос. Среди охов и вздохов можно было различить слова о том, какая я черствая и бессердечная к чужому горю, что мне чуждо сострадание и я никогда не протяну руку человеку, находящемуся в беде.

Все ее слова были бредом. Алина хотела, чтобы я услышала и возразила ей. Тем самым она бы подбила меня к расследованию. Но я стойко не шла на провокацию. Я вообще не обращала на Алину никакого внимания и если и злилась, то не на нее, а на покойника: «И надо же было ему умереть в этом раю, испортив всем остальным настроение! Как бы то ни было, а лично я уже не смогу беззаботно отдыхать».