Я вынула рабочее удостоверение.
– Я не являюсь родственницей Крыловой, Джулия проходила свидетелем по делу, которое я расследую. Что произошло?
Лев Михайлович неожиданно улыбнулся.
– Вообще говоря, у вас на руках должен быть ордер, только тогда я имею право сообщить подробности о больной.
– С документом проблем нет, его могут доставить сюда максимум через час, – отбила я мяч. – Не покидайте клинику, ордер будет. Кстати, вас давно проверяла пожарная инспекция? Что-то я не заметила в коридорах ни одного огнетушителя, лишь пустые крепления и таблички «Взять при пожаре». Ладно, пойду к главврачу, потолкую с ним...
– Я всегда готов помочь органам, – дал задний ход Лев Михайлович. – Вас интересует Джулия Крылова? Она умерла, несмотря на предпринятые меры. Вполне прогнозируемый исход. Третья попытка суицида.
– Крылова не один раз пыталась покончить с собой? – уточнила я.
Лев Михайлович кивнул и поинтересовался:
– Вы знаете ее биографию?
– Джулия приемыш, была взята из интерната, родная мать отказалась от ребенка из-за проблемной внешности, – коротко ответила я.
Врач чуть отодвинулся от стола.
– Две психологические травмы. Воспитанники детдомов, как правило, очень переживают из-за своего сиротства, а тут еще очевидное уродство. Имей несчастный ребенок родимое пятно на спине, шрамы на груди, кривые ноги, их можно было бы прикрыть одеждой. Но лицо!
– Насколько я знаю, сиротам, находящимся на гособеспечении, пластические операции делают бесплатно, – сказала я.
Лев Михайлович кашлянул.
– Джулия не осталась без помощи, ей постарались исправить дефекты. Девочке подкорректировали челюстно-лицевую часть, она научилась нормально разговаривать, самостоятельно принимать пищу, но остались уродливые шрамы. К сожалению, дети часто бывают злыми, слабых или некрасивых начинают травить. А Джулия была, извините за резкое слово, страшной. Раиса Демьяновна говорила мне, что, когда ее дочь с зятем впервые увидели девочку, той исполнилось пять лет, но она не разговаривала. У нее была психологическая немота – из-за травли в приютах, которые она меняла из-за своего физического состояния. Не в каждом интернате станут держать в коллективе ребенка, за которым необходим специальный уход. Операции малышке делали поэтапно, после каждого вмешательства требовался восстановительный период, были моменты, когда ребенку предписывалась тщательно протертая еда. Вот Джулию и пинали из одного учреждения в другое, прямо как в игре в пятый угол. Плюс боль, которая неизбежно сопутствует хирургическим вмешательствам. Крошке неимоверно повезло, что ее удочерили Крыловы, ответственные, порядочные люди, но они хотели исправить внешность Джулии и опять повели ее по докторам. Ну и как восприняла девочка поведение приемных родителей? Те показались ей мучителями.
– Тяжелая ситуация, – вздохнула я.
– Очень непростая, – согласился Лев Михайлович. – В первый раз я увидел Джулию в подростковом возрасте – она вскрыла себе вены. Причиной желания уйти из жизни послужила нелепая гибель отца. Крылов служил в милиции, имел оружие, чистил его и случайно выстрелил в себя. К несчастью, в тот момент дома находились девочка и бабушка. Они услышали выстрел, побежали в комнату и увидели труп.