Иван твердо взглянул в мудрые глаза старца.

— Я готов!

И в тот же миг, словно только и ожидая его слов, белая кошка выгнулась дугой, фыркнула и превратилась в огромного сияющего льва. Тесно стало в коморке отца Иоанна от света, исходившего от ослепительного животного. От удивления Иван едва не свалился со скамейки. За спиной льва колыхались шесть прозрачных блистающих крыльев. Лев потянулся, цепляя мощными алмазными когтями плетеную дорожку, покрывающую пол, потерся, словно малый котенок, о ноги отца Иоанна.

Отец Иоанн подошел к высокому, под потолок, окошку, открыл его с легким стуком, и сияющий лев одним прыжком вылетел наружу, сверкая крылами, оставившими за собой легкий звон серебряных колокольчиков.

Иван не сразу пришел в себя. Отец Иоанн, увидев его замешательство, подмигнул ему и ободряюще улыбнулся.

— Мне пора? — спросил Иван.

— Сейчас! — старец поднял вверх палец. — Подожди еще минуту.

Он прошел в угол, к старому сундуку, приоткрыл его и извлек какой-то предмет, завернутый в чистую холстину.

— Кажется, ты его неосторожно потерял. Впредь будь осторожней… — и он протянул Ивану наконечник копья Святого Георгия. Иван благоговейно принял святыню из рук отца Иоанна, даже не спросив, как наконечник оказался у него.

Старец положил обе руки на плечи Ивана, заглянул в лицо.

— Иди, друг мой, иди!

А когда Иван повернулся, чтобы выйти в низенький проем, отец Иоанн спросил его:

— Скажи мне, что ты там видел? Марию?

Иван улыбнулся.

— Ее тоже зовут Мария… — тихо сказал он. И вышел.

На крыльце стоял его дробовик и лежали сумки со снаряжением. А может, это был другой дробовик и другие, просто похожие, сумки. Ивану было все равно. Он и сам был сейчас другим, только похожим на прежнего.

Он вышел в осенний пронзительно-солнечный день. Лучи косо падали в сад из-за белых облаков, золотая листва трепетала на ветру. Иван в блаженстве смотрел, как ветер отрывает от веток клена невесомые листья и медленно кружит их в чистом голубом воздухе. Он ощущал все ароматы — запах листвы, можжевельника, теплой пыли на подметенной дорожке у храма, запах сосновой коры и прелой хвои, запах дождя и еле слышный аромат подвядших хризантем, отцветающих у крылечка. Иван надел разгрузку, подтянул ремни, проверил дробовик, помедлил еще немного и сошел с крыльца на землю. Только сейчас он понял, что каунтера на руке больше нет. Иван был свободен от прошлого. Он не обернулся и поэтому не прочитал вытертой золоченой таблички у дверей. На ней еще можно было разобрать буквы: «Храмъ во имя святаго апостола Иоанна Богослова». И сразу же на него навалилась тьма…

— Ива-а-ан! — тонкий детский крик разрезал плотную тишину ночи. Послышались торопливые шаги, дверь распахнулась, и на крыльце появился маленький золотоволосый мальчик. Сияние волос в свете, который хлынул из распахнутых дверей, можно было принять за нимб святого.

— Ива-ан! Ты где?

— Нет его, Павлик, нет! Ты чего? — тоненькая высокая девочка вышла на крыльцо, зябко передернула плечами, а потом потянула мальчика внутрь храма. — Тут холодно, пойдем…

— Но, Ника, я видел его.