«Ах, дорогой мой Вацлав, – проговорил Ардашев, – спасибо тебе, верный друг! Ничего, мы ещё увидимся».

Все остальные события у частного детектива происходили со скоростью смены кадров немого кино. Забрав в гостинице чемодан, он добрался до аэродрома и купил билет в Лондон.

Через час тяжёлый «Голиаф» с эмблемой на фюзеляже авиакомпании «Гранд Экспресс Аэриэн» оторвался от взлётной полосы и, набрав высоту в четыре тысячи метров, взял курс на Лондон. «Farman F-60 Goliath» («Фарман – Ф-60 Голиаф») имел крейсерскую скорость сто двадцать километров в час. Экипаж состоял из четырёх человек. Салон аэроплана представлял собой небольшое пространство с двумя рядами кресел по четыре кресла вдоль каждого борта. Между ними был узкий проход, в конце которого располагался санузел.

Клим Пантелеевич впервые в жизни летел на аэроплане. Он почти не отлипал от большого прямоугольного окна с занавеской, наслаждаясь панорамой местности, проплывающей под крыльями биплана. Каналы, мосты, и железные дороги Голландии были отчётливо видны. Потом началось Северное море. Удалось даже разглядеть океанский лайнер, дымивший своими трубами. Море незаметно перешло в пролив Ла-Манш. И вновь показалась суша. Это была уже Англия.

В салоне явился взору авиатор и объявил по-французски, что самолёт начинает снижение. Он порекомендовал пассажирам крепко держаться за подлокотники кресел и удалился в кабину[79].

Через полчаса шасси «Голиафа» коснулись взлётной полосы военного аэродрома. Ардашев щёлкнул крышкой золотого «Мозера». Стрелки показывали пять пополудни. Полёт длился немногим более четырёх часов. Теперь предстояло купить билет на поезд до Саутгемптона и уже там сесть на ближайший пароход до Нью-Йорка.

Сойдя на грешную землю, Клим Пантелеевич застыл на месте. В нескольких сотнях метрах от него слегка покачивался на ветру сигарообразный дирижабль. Он был привязан к большой мачте, точно кит на привязи. К ней же крепился транспарант: «London – New-York. Welcome!»[80].

У «Голиафа» появился английский офицер. В руках у него был коричневый портфель.

– Господа, – сказал он, – я провожу вас в контору, для проверки виз и багажа. Прошу следовать за мной.

– Сэр, не скажете ли, когда этот цеппелин поднимется в воздух? – осведомился Ардашев.

– Это английский дирижабль, сэр, а не цеппелин, – недовольно поправил британец. – Посадка уже заканчивается. Минут через тридцать его уже и след простынет.

– Я успею купить билет на этот рейс?

– Думаю, да, сэр. Это второй пробный полёт. И многие ещё боятся на нём вояжировать. – Он внимательно посмотрел на Клима Пантелеевича, поправил ремень и спросил стальным голосом: – Вы точно собираетесь лететь?

– Да, сэр.

– В таком случае, я обязан отметить «транзит» на вашей визе. Давайте заграничный паспорт. Я сделаю это прямо здесь. Иначе вам не успеть.

Клим Пантелеевич протянул документ. Офицер полистал его, нашёл наклеенную марку Великобритании, вынул из портфеля небольшую прямоугольную деревянную печать, дыхнул на неё, и, приставив паспорт к коленке, шлёпнул отметку «транзит».