Тайша вдруг успокоилась, выпрямилась и начала бездумно поправлять темно-коричневую юбку, засаленную по бокам в местах, не прикрытых фартуком. И отвечала, глядя мне прямо в глаза, решительно и немного надменно, что может себе позволить лишь тот, кто абсолютно уверен в собственной правоте:

– Вы не ошиблись, сударыня, я хороший человек. Наверное, что-то дурное делала, но за всю свою жизнь никому большого зла осознанно не причинила! Сердце у меня доброе – иногда я сама от этого страдаю. А жениха вашего, великого князя Седьмой Окраины, клянусь богами, ни разу не встречала.

– Может быть… – я немного растеряла свою уверенность. – Но про Зохара ты точно знаешь!

Она округлила глаза, уже почти напирая на меня:

– Конечно, знаю! Про него такие страшные сказки рассказывают, что я с детства мечтала в Центрину уехать и жить здесь, подальше от тех историй, которые частично могут оказаться правдой. Я из семьи свободных купцов, нас великий князь никогда особенно не обижал, ведь от торговли идет хороший налог в казну Окраины. Да и красивых девок мой род не производил – в этом наше счастье. Но я все равно не хотела оставаться там, а отец, понятное дело, не желал меня из дома отпускать. Знаете это ощущение всех отцов нашей Окраины, когда попрощаться с дитем страшно, а оставить еще страшнее?

Она замолчала, чтобы перевести дыхание. Эту же историю вкратце я от нее уже слышала при нашей первой встрече. Но сейчас не перебивала, надеясь уловить хоть какую-то дополнительную подробность, способную меня убедить в одной из версий.

– Продолжай, – потребовала я.

– А княгиню Имельскую, вашу матушку, я встретила, когда мы шелка для платьев в замок привозили, задолго до вашего рождения. Она ненароком услышала мои разговоры с отцом, а потом подошла и пожелала: пусть случится со мной счастье на чужбине, раз я остаться в родных краях не хочу. И пообещала помочь с оплатой за учебу и устройством. Прекрасная женщина с чутким сердцем, никогда ее поддержки не забуду! Я в Радожке на повара выучилась, потом в университет на службу приняли, замуж за хорошего человека вышла, он тут же в работниках служит. И пусть жизнь моя непроста, но я не вздрагиваю по ночам от мысли, что утречком придет великий князь и заберет меня или детей моих себе на потеху. В Седьмой Окраине иначе: мы там все ели страх вместе с хлебом.

Я отвела от нее взгляд. Рассказ либо очень хорошо продуман, либо является чистой правдой. Ну и зачем ей вообще меня убивать в таком случае? Или она прекрасно разыгрывает невинность. Я задумчиво спросила, заранее уверенная в ответе:

– И больше здесь нет никого, кто знал бы и ненавидел Зохара до желания меня убить?

Тайша снова заволновалась и начала причитать, как будто убаюкивала мою бдительность искренним участием:

– Среди работников никого нет! А про студентов вы и сами знаете, я видала вашу троицу за ужином в столовой. Кто-то нападал? Почему же вы в охрану не сообщили? Здесь много родовитых студентов учится, так и вы не из простых – если есть угроза…

Я перебила:

– Нет, не надо ни с кем говорить, Тайша. И я все еще тебе не верю. Просто пока не могу придумать другой мотив. У тебя глаза горят, когда ты про маму мою говоришь, ты определенно не захотела бы убить ее дитя просто так, без весомого повода. И даже ради какой-нибудь мести Зохару – вряд ли…