– Ты чего, княжна? – Элвин от моего маневра вскинул бровь. – Замерла, как будто я тебя ударил, а теперь смотришь как на врага империи. Я спросил – какого цвета у тебя были глаза?
– Что? – я пискнула и с трудом задышала. – А-а… зелено-карие… в смысле, почти зеленые, но… А что?
– Значит, я не ошибся, – он улыбнулся довольно. – Твои глаза стали серыми. Ты не заметила, когда это произошло? Это так демонская магия работает?
Я вскинула обе руки к щекам, но мне требовалось зеркало, чтобы убедиться в изменениях. То есть он мои глаза разглядывал, пока я себе всю свою загубленную жизнь перед глазами прокрутила? О боги, меня нужно отправить к лекарям – пусть проверят мою голову!
– Не заметила! – нервно сказала я. – Мне нужно срочно посмотреть! Спокойной ночи, милорд!
Позорное бегство выглядело самым лучшим выходом из настолько неловкой ситуации, а дракон, быть может, даже и не угадал причину моей взвинченности. Хотя, безусловно, скачок эмоций заметил.
Зеркало в нашей новой комнате подтвердило: радужки изменили цвет на чистый серый оттенок, каким бывает старый мрамор, только с ровными прожилками, расходящимися от зрачка подобно темным лучам. Довольно необычно, и будто само лицо от этого стало выглядеть иначе, хотя в чертах я никаких трансформаций не уловила. Надо же, какой необычный цвет…
– Айса, ты чего там разглядываешь? – позвала Марита.
Она уже разобрала постель и сияла счастьем под белоснежным пуховым одеялом. Но я глянула на нее строго и подбоченилась – почти как собственная мать:
– Обо мне потом поговорим! Сначала расскажи, что у тебя с Аштаром!
Она тотчас насупилась и начала отбиваться:
– Или ты сначала расскажи, что у тебя с драк-шелле Ео!
– У меня с драконом ничего!
– Вот и у меня с демоном ничего!
Она отвернулась спиной. Я в том же раздражении переоделась в ночную сорочку и заняла свободную половину кровати, потянула на себя часть одеяла, чтобы тоже этой нежностью насладиться. Оно было большим – с лихвой на обеих хватило бы, если бы мы не улеглись на самые края постели. Потому мне пришлось нехотя пододвинуться к подруге. И она поступила так же. Полежали, попыхтели, повздыхали. А потом Марита прошептала почти неслышно:
– Я сама знаю, что это ошибка. Что если даже Аштар захочет – не сможет меня освободить. И больше такого не повторится. Просто… Знаешь, Айса, когда я смотрю на него – я будто другой делаюсь. Той, которой все становится неважным, даже собственная судьба, лишь бы хоть разок прикоснуться… Той, на которую мужчины всегда смотрели, а мне нужно, чтобы смотрел только один. Не вижу его недостатков, не слышу его грубых слов, а каждый его взгляд как будто пером по коже. Да где тебе понять, если я сама этого не понимаю?
Я, наверное, совсем-совсем немного понимала. Но ее надо было приободрить:
– Да ты так еще скоро поэтессой станешь! Ишь, куда тебя науки завели, даже меня от твоих описаний пробрало, так красочно вышло! – похвалила и все же закончила вопросом, который беспокоил: – Вы целовались, Марита?
– Один раз, – она почти прохныкала. – Сегодня. Вышли из столовой, коснулись руками неловко – и мир остановился. Я даже не помню, как мы начали, а потом оттолкнули друг друга и в разные стороны унеслись. Не смейся и не злись. Я сама на себя позлюсь за нас обеих.