– ОГПУ, Митрофанов. Найди, старшина, двух свидетелей. Надо протокол изъятия подписать.

А шофера, чтобы в суматохе не сбежал, приковали наручниками к рулю. Нормы, прописанные в законах, надо соблюсти. Самохвалов может нанять толковых адвокатов, те будут цепляться за любые шероховатости. В царское время была состязательность сторон, ушлые адвокаты, вроде Плевако, могли выиграть процесс, освободив подследственного от обвинения либо сильно скостить срок. Правосудие в советское время отличалось обвинительным уклоном. Коли уголовное дело есть, стало быть виновен, получи срок. Адвокатура больше для видимости демократии, справедливости. При советской власти началось «телефонное право», когда судьям звонили партийные функционеры и рекомендовали виновного и срок. Конечно, неофициально.

Милиционер привел парочку – мужа и жену. При них открыли саквояж. Парочка по очереди заглянула, ахнула. Пришлось и свидетелей и задержанных везти в ОГПУ, деньги пересчитывать, протокол писать. Задержанных сразу на допрос, все оперативники к тому времени уже вернулись, да не с пустыми руками, доставили и директора типографии и рабочих. И сейчас во всех кабинетах шли допросы. Матвей свидетелей поблагодарил за исполнение гражданского долга и попросил выделить дежурную машину – отвезти парочку домой. Все же середина ночи, свидетели в ОГПУ провели добрых три часа.

Допросы продолжались с перерывами более суток. Когда сотрудники уже валились с ног, Матвей отправил всех отдыхать. На свежую голову меньше ошибок и дело быстрее пойдет. Сейчас главное – получить заключение экспертов о фальшивых купюрах. Директор Федоскин и Самохвалов отрицали, что печатали купюры, но печатники запираться не стали.

– Мы люди подневольные, что нам приказали печатать, то и делали, – отвечали они.

– Но вы же понимали, что это противозаконно. Почему не сообщили нам или в милицию. Теперь соучастниками пойдете.

Тут до печатников дошло, что не всякое указание начальства надо исполнять.

Матвей, получив через пару дней заключение экспертов, к начальству пошел с материалами дела. Папка с документами уже пухлая от протоколов допросов, изъятий, экспертиз.

Получил одобрение и указание – передать в Следственный отдел. Рабоче-крестьянское правосудие свершалось быстро. Уже через месяц состоялся суд, Самохвалова и Федоскина приговорили к высшей мере социальной защиты – расстрелу. Печатники получили сроки от восьми до двенадцати лет трудовых лагерей. На суде присутствовали репортеры и уже на утро в петроградских газетах вышли статьи о доблестных сотрудниках ОГПУ, раскрывших «гнусную шайку вредителей». Понятное дело, под руководством партии большевиков. Еще существовали другие партии, но малочисленные. И Лев Троцкий (Бронштейн) занимал руководящие посты. Но надвигались перемены. Ленин уже не появлялся на съездах, отошел от руководства партией, из Кремля переехал в Горки. Давал о себе знать менинговаскулярный сифилис, которым Ленин заразился в эмиграции. Одним из лечащих врачей Ульянова был россиянин Кожевников, специалист по нейросифилису. А консультировал Макс Нонне, главный специалист Европы по нейросифилису. Поскольку антибиотики еще не были открыты, Ленина лечили большими дозами солей висмута, ртути, мышьяка, йода. Нейросифилис сам по себе приводил к слабоумию. Эти же побочные эффекты давали соли тяжелых металлов. В итоге паралич, прогрессирующее слабоумие и смерть 24 января 1924 года в возрасте 53 лет.