Плотно обложили типографию чекисты, как и слежку за Самохваловым. На телефонной станции сотрудник сидел, прослушивал все переговоры чиновника. Несколько дней прошло в напряженной работе и безрезультатно. Боровков, сидевший на телефонной станции, фиксировал лишь короткие служебные переговоры. Начальство Матвея начало проявлять нетерпение. Как же, им отрапортовать в горком и губком партии надо о раскрытии преступления, поимке виновных. А то получается – самая грозная структура мышей не ловит, зря жалованье получает!

Но Матвей по опыту знал, все усилия дадут рано или поздно результат. И первым сигналом стал зафиксированный телефонный разговор Самохвалова с директором типографии Федоскиным. Если не знать подоплеки, то разговор невинный. Матвей просмотрел распечатку на машинописном листе.

– Доброго здоровья! Узнал?

– Конечно.

– У тебя тихо?

– Как на кладбище. Похоже, твою оплошность с нами никак не связывают.

– Ну и славненько. Когда будет тираж?

– Через два дня, шестнадцатого. Продумай, как забирать будешь.

– Уже. До встречи.

Значит, на самом деле фальшивку печатают там. Матвей устроил «летучку». Главный вопрос – где и как брать Самохвалова. Лучше всего бы в типографии, с поличным. Но когда произойдет передача – в полночь, утром? И было бы отлично прихватить сразу обоих. Но сомнительно, что будет директор. Скорее всего, кто-то из рабочих или кладовщик. И пакет бумажный может выглядеть невинно, из толстой оберточной бумаги, перевязанный бечевкой, с приклеенной биркой – «квитанции по оплате потребленных услуг жилищного товарищества». Тираж 1000 экземпляров. Или что-то в этом роде, чтобы не привлекать внимание. Не может быть, чтобы фальшивомонетчики не учли печальный опыт утраты. Лишних людей привлекать опасно, поэтому будут прежние. Раз не было шума, арестов, обысков, стало быть, типография вне подозрений. На месте фальшивомонетчиков Матвей бы подождал подольше – месяц, два. А эти торопятся. Неужели наметили какую-то аферу и нужна крупная сумма наличности? Подделки высокого качества и кто их получит оптом, к экспертам не побежит. Посмотрит на свет, помнет. А нужна сильная, не менее двадцатикратного увеличения лупа и знания – где и какие тайные знаки на купюре искать.

Вообще за типографиями должна присматривать милиция, чтобы не печатали непотребное. В первую очередь опасались идеологически вредной продукции. Милиция проверяла, но не чаще раза в месяц, ей хватало забот по борьбе с преступностью, беспризорниками.

После обсуждения решили брать с поличным, если будет в руках у Самохвалова пакет, сумка, чемодан. Заранее подготовиться – машина для арестованного, свидетели. Потому как где их ночью найти? И перекрыть все возможные пути бегства. Сил личного состава отдела должно хватить. А еще не хотелось делить на завершающем этапе славу разоблачения и ареста с другими отделами. Известное дело, всякая удача имеет много отцов, а поражение – всегда сирота.

Матвей еще раз посетил район типографии, прошелся по соседним домам, зашел в парадные. В отличие от многих городов, подъезды имели второй выход, а то и «черный ход» для прислуги. Строились доходные дома давно, полвека, а то век назад. Ныне прислуга отменена, потому как дворян и зажиточный класс вывели подчистую. Логика у большевиков, по мнению Матвея, извращенная. Боролись против бедности, а вывели богатых. А бедных стало только больше. Так еще и народу столько положили не за понюшку табаку. Кроме парадных с двумя выходами, для Петрограда характерны дворы-колодцы, причем проходные. Зашел с одной улицы, а вышел на другую. Иной раз дворы соединяются между собой причудливым образом, можно пройти квартал, не выходя на улицу. Для местных иной раз удобно. А еще гопники широко пользовались. ГОП – бывшее Государственное общество призрения, было организовано для беспризорников, коих после войны и революции развелось много. Привычки они менять не собирались. Ночью отсыпались в бывшей гостинице «Октябрьская», отведенной для ГОП, а днем воровали и грабили, доставляя гражданам и милиции хлопоты. Причем располагалось ГОП в центре города, в двух шагах от Николаевского, переименованного в Московский, железнодорожного вокзала, совсем недалеко от типографии.