Никто толком не знал, что именно наговорила девица-ординатор этой девочке. Они беседовали с глазу на глаз. Ординаторша пыталась втолковать дурочке, которая была на пять лет ее младше, что она не должна отказываться от ребенка, потому что сломает его судьбу и потом не сможет с этим жить. «Как ты будешь жить, зная, что отказалась от самого близкого своего существа, беспомощного, целиком от тебя зависящего, родного, которому ты сама же дала жизнь, ты сама это сделала, никто не заставлял? Непростительно и непозволительно». Все в этом роде… Речь ординаторши оказалась настолько пламенной и прочувствованной, что прямо из кабинета, в котором происходила беседа, девочка отправилась на балкон (родильное отделение располагалось на восьмом этаже) и прыгнула вниз. Просто она не видела другого выхода.

Инга Оттовна не была натурой страстной или чувствительной. Зато обладала такими ценным качествами, как патологическая порядочность, педантизм, обостренное чувство справедливости и стремление любое начатое дело доводить до конца, причем делать это наилучшим образом и с наилучшими результатами. Любила ли она своих подопечных? Очевидно, да, иначе не работала бы с ними столько лет. Но любила она их ровно, деятельно, без истерик, не так что ножом по сердцу, а так, чтобы было тепло. Эмблемой ее любви, приди кому-нибудь фантазия изобразить таковую, стало бы не кровоточащее сердце, а, пожалуй, батарея центрального отопления — штука прозаическая, лишенная романтического ореола, но чертовски необходимая в холодное время года.

При этом заведующая была умна, обладала решительным характером и, помимо уже имеющегося высшего педагогического образования, получила еще два. Сначала окончила заочно факультет экономики Института управления (без профильного образования было сложно управлять хозяйством, контролировать расходы и составлять финансовые планы). Затем, войдя во вкус, Инга Оттовна получила диплом психолога. Ей всегда нравилось учиться, и до сих пор она время от времени проходила какие-нибудь курсы повышения квалификации по одной из трех своих специальностей.

Инга Оттовна оказалась на редкость талантливым руководителем. Наверное, если бы жизнь повернулась иначе и вместо дома малютки она оказалась на посту директора металлургического комбината, животноводческой фермы, конструкторского бюро или редакции глянцевого журнала, эффект был бы тот же. За несколько лет комбинат, ферма, конструкторское бюро или глянцевый журнал из загибающихся лузеров перешли бы в разряд форвардов отрасли. Но судьба сложилась так, что свои таланты кризисного менеджера Инга Оттовна применяла в одном из московских домов малютки. За двенадцать лет под ее управлением дом малютки превратился в образцово-показательное заведение, которое всякий раз приводили в пример и префект, и руководители гороно, если речь заходила о детских приютах.

Инга Оттовна всячески поддерживала репутацию заведения, дружила с журналистами, время от времени устраивала для них дни открытых дверей, не ленилась давать интервью и комментарии по поводу положения детей-сирот в стране и в городе. Она умела говорить четко, по делу, при этом старалась приводить интересные факты и жизненные примеры, которые любит читатель. Журналисты это ценили и со своей стороны по возможности приглашали Ингу Оттовну на телеэфиры и круглые столы. Эфиры позволяли Инге Оттовне обращаться к зрителям, слушателям и читателям за спонсорской помощью, а также знакомиться с публичными и влиятельными людьми, которые могли бы помочь ее заведению — если не деньгами, то связями (а это иногда важнее любых денег). Так, например, недавно Инга Оттовна договорилась с представителем российского отделения известной американской компании по производству подгузников о проведении совместной благотворительной акции. И теперь надеялась минимум год получать подгузники бесплатно. Это было очень кстати: в бюджете дома малютки нет расходной статьи на памперсы. Предполагается, что в двадцать первом веке сирот следует по-прежнему заворачивать в драные пеленки.