«Не дышать!» – подумала Алина, но закашлялась, вдохнула и потеряла сознание.

В глухой бездонной тьме мелькнуло какое-то тусклое пятнышко света и раздался незнакомый и неприятный голос:

– Кажется, она приходит в себя.

– Давно пора! – ответил ему второй, такой же незнакомый и такой же неприятный.

Алина застонала и приоткрыла глаза.

И тут же снова их закрыла – потому что глазам стало больно от резкого белого света.

Ей захотелось спрятаться обратно – в теплую, безопасную, обволакивающую темноту беспамятства. Но темнота не принимала ее обратно, она выталкивала ее на поверхность, как густая, тяжелая маслянистая жидкость.

– Очнулась! – удовлетворенно проговорил незнакомец и ударил Алину по щеке. – Открой глаза!

Алина послушно открыла глаза – и снова зажмурилась: прямо в глаза ей светила яркая лампа.

Такая яркая, что она слепила ее даже сквозь закрытые веки.

Яркий, всепроникающий свет и странная боль в запястьях и лодыжках. Алина попробовала пошевелить руками и ногами – и не смогла. Она была к чему-то привязана.

– Где я? – проговорила она слабым, дрожащим голосом. – Кто вы такие? Что вам от меня нужно?

Она пыталась вспомнить, что предшествовало той темноте, из которой ее так грубо вырвали, – и не могла.

– Где ты – тебе знать ни к чему, – ответил незнакомец на первый из ее вопросов. – Кто мы – тем более. А вот что нам нужно – ты сама прекрасно знаешь. Нам нужен чемодан.

И тут Алина вспомнила все.

Вспомнила звонок из Омска, вспомнила перепуганный голос мужа, вспомнила, как встретилась с ним в сквере… И как этот трус, этот мерзавец сдал ее каким-то страшным людям. Вот этим самым людям, поняла она, людям, в чьих руках она сейчас находится…

А еще она вспомнила самое главное. И самое страшное. Пропал чемодан. Тот самый сиреневый чемодан, который она привезла в отель. Как всегда. Как много раз до этого. Но раньше все проходило гладко, как по маслу. Она делала то же самое, и не было никаких проблем…

– Я поставила его на тележку… – проговорила Алина.

– Мы это уже слышали, – сказал страшный незнакомец.

Лица его Алина не видела из-за слепящего белого света направленной в лицо лампы.

– Уберите… уберите, пожалуйста, эту лампу! – взмолилась она. – Уберите, я прошу вас!

– И что тогда будет? Ты заговоришь?

– Может быть, я смогу что-то вспомнить… из-за этой чертовой лампы я совсем не могу думать…

– Ты и раньше не очень-то могла, – насмешливо проговорил мужчина. – Иначе не выкинула бы этот трюк с чемоданом!

Однако он все же убрал лампу.

Алина немного подождала, привыкая к новому освещению, и открыла глаза.

Открыла глаза и попыталась хоть отчасти оценить свое положение.

Она сидела в тяжелом металлическом кресле. Руки ее были привязаны к подлокотникам этого кресла, ноги – к ножкам. Крепко, надежно привязаны, не пошевелиться.

Перед ней стоял высокий худощавый мужчина с длинным лицом, из тех, какие называют лошадиными. Пожалуй, его можно было бы назвать привлекательным, если бы не выражение брезгливой злости. И еще – глубоко спрятанного страха.

– Ну что? – проговорил он неприязненно. – К тебе вернулась память? Ты вспомнила, куда дела чемодан?