– Миленький! – в ужасе заломила я руки. – Ты как?

– Х-х-х-хорошо, – еле выговорил приятель.

– Ты жив?

– Д-д-д-да, п-п-пока, – выдавил из себя Дегтярев.

Я слегка успокоилась, и тут к сарайчику подлетел Кеша. Не говоря ни слова, он выдернул вилку из розетки. Последний раз подскочив, «баня» замерла.

– Говорил же, ничего не трогать! – рявкнул Аркадий. – Чуть Александра Михайловича на тот свет не отправили! Эй, ты как?

Полковник икнул и тихо сказал:

– Ничего, только голова кружится. Вынь меня.

– Домылся до смерти, – резюмировал Кеша, – честно говоря, я ждал, когда же ты окончательно смылишься. Ладно, сиди тихо.

И он взялся за зажимы.

– Пусть женщины уйдут, – забеспокоился Дегтярев, – я голый!

– Эка невидаль, – сказала я, – пошли, Зая.

Мы вернулись на терраску, посидели у столика, выпили чаю…

Я поежилась.

– Сыро делается.

– Днем жара, а вечером все равно прохладно, – кивнула Ольга. – Почему Кеша не идет? Сколько можно возиться? Пошли посмотрим.

Уже приближаясь к кустам, мы услышали стук. На лужайке скакала бочка. Голова полковника моталась из стороны в сторону. Чуть поодаль, скрестив руки на груди, в позе Наполеона с задумчивым видом стоял Кеша. Впрочем, сравнение с великим французским императором тут неудачно. Наполеон был мужчиной очень маленького роста, а мой сын вымахал под два метра. Скорей уж Кеша походит на маршала Нея. На эту тему есть байка, которую охотно рассказывают французы. Якобы Наполеон один раз никак не мог дотянуться в библиотеке до нужной полки. Тут в комнату вошел маршал Ней и, мгновенно оценив ситуацию, сказал:

– Позвольте помочь, сир, я выше!

– Выше? – возмущенно воскликнул Наполеон. – Маршал выше меня? Мой бог, конечно, нет, вы просто длиннее.

– С ума сошел! – взвизгнула Зайка и ловко выдернула штепсель. – Зачем отжимаешь полковника? Смотри, на нем лица нет! Немедленно снимай крышку.

– Так в ней все дело, – задумчиво сообщил Кеша. – Замок не работает, заклинило его! Я думал, может, от тряски отойдет.

– Дайте пить, – прохрипел полковник, – сейчас умру!

Я ринулась в дом за минералкой. Маша с Иркой, услыхав о незадаче, приключившейся с Дегтяревым, заохали и побежали со мной.

– Ты бы еще всех соседей привела, – прошипел Александр Михайлович, – и билеты продавала, как в цирк.

Я простила ему несправедливые упреки. В конце концов, любой на его месте мог обозлиться.

Следующие полчаса мы хлопотали вокруг бочки. Кеша пытался открыть замки. Зайка, бестолково размахивая руками, ругала муженька. Ирка, опираясь на костыль, прыгала по дорожке к дому и назад. Поскольку одна рука у нее была занята подпоркой, то ей пришлось сновать челноком, принося Александру Михайловичу сначала чашку чая, потом бутерброд с ветчиной, затем таблетки от давления. Машка безостановочно щелкала фотоаппаратом. Не так давно ей подарили цифровую камеру, и Манюня превратилась в папарацци, самозабвенно фиксирующего все происходящие в доме события. Я же с тревогой наблюдала, как лицо Дегтярева стремительно меняет цвет от фиолетово-красного до синюшно-бледного.

– Никак! – в сердцах воскликнул сын и пнул ногой бочку.