Пока я была под капельницей, Чарльз увидел брошюру и позвонил мне. Он был вне себя от ярости.

— Да как ты смеешь, сука! Зачем ты лезешь в мои дела? Я сам прекрасно знаю, что делаю!

Он орал еще несколько минут, а потом бросил трубку, не дав мне и слова сказать. Я сидела на кровати и плакала. Когда в палату вошла медсестра, меня вырвало.

Домой я вернулась на следующий день. Чарльз к этому моменту успокоился и даже признал, что я права и ему стоит прекратить общение с Мариссой. Но муж так и не прекратил. Время от времени я заглядывала в его почту и видела, что переписка продолжается. Они активно обсуждали похищения людей инопланетянами, астрологические прогнозы, гадание и… меня. Марисса писала, что я негативно влияю на Чарльза, что я — проклятие в его жизни, а сам он — одаренный и гениальный человек с сердцем, переполненным сострадания. Интуиция экстрасенса Мариссы подсказывала ей, что если я начну пересадку стволовых клеток, то Чарльз должен полностью от меня отойти и не оказывать мне никакой помощи.

Как я могла быть такой глупой? Надеялась, что наши отношения улучшатся после того, как я закончу курс лечения, а он тем временем вовсю крутил роман с Мариссой и смеялся надо мной.

На следующей встрече с доктором Путман я спросила:

— Могу ли я оставаться в отношениях, в которых меня не любят, ради детей и при этом сохранить физическое и эмоциональное здоровье?

— А ты как сама считаешь?

— Я даже не знаю. А может быть, знаю, но боюсь себе в этом признаться. Чарльз даже не встречался с врачами, которые будут делать пересадку. Вероятно было бы предположить, что он, будучи доктором, захотел бы с ними встретиться, задать какие-то вопросы, но нет, муж с ними не встречался! — обиженно ответила я на повышенных тонах.

В понедельник я приехала в больницу для забора стволовых клеток. Мне предстояла достаточно простая процедура: меня подключат к аппарату, вроде того, при помощи которого делают диализ. Я буду спокойно лежать, через четыре часа забор стволовых клеток закончится, и я смогу вернуться домой. Если соберут достаточно, мне не надо будет возвращаться на повторную процедуру на следующий день.

Всего в тот раз кроме меня забор стволовых клеток делали еще двум пациентам: больным лейкемией мужчине и женщине. Они оба приехали вместе со своей супругой или супругом.

— А с вами кто-нибудь есть? — спросила медсестра, обратившая внимание на мое обручальное кольцо.

— Нет, сегодня никого, — ответила я, словно в остальное время было по-другому. Я сказала это с улыбкой, но на самом деле ощущала себя одинокой и брошенной. Да, я вполне могла пережить процедуру без посторонней помощи, но, черт подери, мне все-таки очень хотелось, чтобы со мной был муж и я не была одна, в отличие от двух других пациентов.

Через два часа мне сообщили, что собрали огромное количество стволовых клеток и я могу возвращаться домой. Такое удачное окончание процедуры я восприняла как доброе предзнаменование. И почувствовала, что пересадка пройдет успешно.

В первые двое суток госпитализации мне делали химиотерапию, накачивая таким мощным раствором, который мог бы «вырубить» мою иммунную систему, убить все красные кровяные тельца и лишить жизни. На третий день самым обычным шприцом в мое тело ввели стволовые клетки, забор которых провели ранее. Их надо было вводить медленно, чтобы у меня не возникло шокового состояния и я не умерла.