— Слушай, Мороз, пошутили, и хватит! — буркнул Леня. — Нюфа и так в штаны от страха наложил.

— А может, я сам буду решать, когда хватит, а когда нет? — реакция парней застала меня врасплох. Не то, что я собрался прикончить Нюфу, просто привык всегда добиваться результата. Если шлепнул девчонку по заднице, а она не подняла крик, чувствуешь себя полным идиотом. Так же и с Нюфой. Какой смысл раскрывать карты, если жертва розыгрыша молчит? Ну, или изредка поскуливает: «Это не я»? Дрону было достаточно потянуть за ящик, чтобы ботаник сдался, но, похоже, кишка у моих друзей оказалась тонка.

— Не хотите помогать, тогда я сам с ним разберусь! — отступать было поздно.

— Мороз, ты серьезно? — подали голос из партера.

— Кончайте, мужики!

— Уймись, Саня! Тебя же посадят!

Кто-то схватил меня за локоть. Я открыл рот, чтобы объяснить защитнику ботаников, куда ему нужно идти, но в этот момент сухой треск заставил всех повернуться к Нюфе. Сначала мне показалось, что он отплясывает нелепые па, стоя на ящике, но уже в следующую секунду я понял: доски под грузным Нюфой не выдержали, треснули, и сейчас он извивается на натянутой веревке в паре десятков сантиметров над землей.

Первым очнулся Леня. Рванул к ботанику, обхватил его тушу руками и потянул вверх, ослабляя веревку.

— Режьте! — натужено выдавил он. — Дрон! Скорее!

На мгновение их заслонили от меня спины парней, а когда я смог прорваться в центр тесного круга, Нюфа уже лежал на окаменевшей от ночного холода земле. Лежал и бессмысленно таращился в угасающее небо. В широко открытых глазах отражалась ветка, на который все еще болтался огрызок веревки. Корявый силуэт импровизированной виселицы казался трещиной, пересекавшей сетчатки глаз неподвижного Нюфы. Мне вдруг почудилось, что я смотрю в лицо мертвеца.

Неожиданно пришел страх. Наполнил легкие, сдавил горло, накрыл душным колпаком и осел холодным булыжником в животе. Я увидел себя в зале суда. Не том, стильном помещении, что показывают в телешоу, а обшарпанном сарае с подтеками на стенах, куда наш класс привели однажды, во время экскурсии по правоохранительным учреждениям города. Я увидел в первом ряду мать с красными ободками вокруг глаз, отца, в кои-то веки оторвавшегося от совещаний и деловых встреч, раскрасневшуюся Светку Лазареву, растерянную классную и еще — не знакомых людей, ищущих моего взгляда в попытке обнаружить в нем то ли отчаянье, то ли раскаяние. Это были родители Нюфы.

— Мужики, водка есть? Давай сюда! — Леня принял из чьих-то рук наполовину полную бутылку, плеснул в ладонь ее содержимое и начал зачем-то растирать шею ботаника. Потом приложил горлышко к неподвижным губам и осторожно подпустил к ним прозрачную жидкость. Лицо Нюфы дрогнуло, сморщилось, он резко сел и зашелся в сухом кашле.

— Жить будет! — сделал вывод Дрон.

Страх отступил, но облегчения я так и не дождался. Ничего не случилось — Нюфа жив. Сейчас он напьется, проспится и завтра будет как новенький. Отчего же где-то в районе солнечного сплетения пульсирует черная дыра? Почему руки покрылись холодным потом, а каждый вздох отзывается тупой болью?