А теперь Доналд поочередно наносит им визит и даже ухом не ведет.

«Милдред с детьми ждет по ту сторону границы; надеюсь, ты меня перебросишь?»

Эмили отдала ему всю свою наличность. Выходит, сочла, что это в порядке вещей?

Интересно, что бы она сказала, если бы, например, Пи-Эм, подхватив чуму или холеру, ввалился к ней, плюхнулся на ее постель и объявил: «Надеюсь, ты выходишь меня? А если заразишься сама, тем хуже».

А ведь положение совершенно то же самое. Даже почище: Доналд опаснее чумы.

И все-таки, не успел он появиться и провести здесь несколько часов, как две женщины уже интересуются им, готовы помочь ему, взять его под защиту.

Лил Ноленд! Как это она сказала?

«В вашем приятеле есть что-то очень печальное».

А Нора, которая так гордится своей невозмутимостью и здравомыслием, вскакивает с постели в половине десятого утра и бежит готовить завтрак вместе с неизвестным ей человеком!

И в довершение подозревает собственного мужа в том, что он грязно ревнует ее к своему приятелю.

Зазвонил телефон. Нора поднялась, вышла в гостиную, но голос ее был слышен и в кухне:

— Да… Алло!.. Да, Лил… Нет, пока ничего не сказал… Едим яйца с беконом… Разумеется! Прекрасная мысль!.. Что? Алло! Не понимаю… Нет, не рассказывал…

Он сегодня с утра дуется… Да… Правда?.. Мне так не показалось… Нет… Конечно, в полной норме…

Пи-Эм покраснел и невольно метнул яростный взгляд на брата, спокойно продолжавшего есть. Ему все ясно. Очевидно, секрет, доверенный им маленькой м-с Ноленд, привел ее в такое возбуждение, что она тут же бросилась звонить Hope.

— Сейчас поговорю с ним… Мы, во всяком случае, приедем… А потом вы все — к нам… Ну еще бы!.. Нет, не одета — никак с духом не соберусь… До скорого!

Вернувшись, она объявила, словно Пи-Эм и без того не догадался:

— Это Лил.

И, посмотрев на мужчин, иронически скривила уголки рта: эту мину она всегда делает, когда кажется сама себе особенно проницательной.

— Раньше чем через неделю не перебраться, — выпалила она.

— Не может быть!

— Точно! Рауль на своей лошади был последним, кому это удалось.

Доналд резко вскинул голову.

— Кто-нибудь переправился через реку?

Неслыханно. Он уставился на брата, словно требуя от него отчета. Это не ускользнуло от Норы. Как и то, что Пи-Эм, несмотря на все усилия, растерялся и лицо у него стало почти виноватым.

— Да, но верхом! К тому же Рауль — единственный, кто был способен перебраться сегодня утром. Он здесь родился, знает Санта-Крус как свои пять пальцев, но и то колебался добрых четверть часа. Я был при этом. Если бы он не решился, скот Пембертонов остался бы совсем без присмотра.

— А почему нельзя перебраться отсюда туда?

— Прежде всего потому, что вода по-прежнему поднимается.

Кто, в конце концов, виноват — он или Доналд? Роли переменились.

— Ты уверен?

— Безусловно. Кроме того, переправляться в противоположном направлении труднее: тот берег крутой, почти отвесный, и лошади, оказавшейся по брюхо в воде, не вскарабкаться на него.

— Вы спешите с нами расстаться? — вставила Нора.

И в ее устремленных на мужа зрачках вспыхнул иронический огонек. Пи-Эм все понял.