Почуяла! Почуяла отставку!
Елена принесла свой свадебный фотоальбом, села рядом с надоедливой бабкой – Вера Анатольевна была заметно напряжена и недовольна! – с улыбкой (а как же еще, мы тут вседобрые и хорошо воспитанные) листала страницы, комментировала снимки…
Старуха проявляла все старание! Любезничала, сюсюкала, выкладывалась.
Елену чуть смех не разобрал! Такой надоедливой тетушки она давно не видела!
Расслабилась.
И тут. И вдруг…
Часть третья
Елена молча разглядывала большую, чуть потускневшую хрустальную люстру. Между мыслей по существу проскальзывала привычная хозяйственная думка: Лидия совсем здесь пыль не протирает. «Родня» безмолвствовала. После выкрика свекрови все онемели, и даже вредная старуха ждала какой-то реплики убийцы.
Что ж, получите.
Елена, медленно покачивая головой, сняла взгляд с потолка, уставилась на бабку:
– Надежда Прохоровна, вы бредите. Я даже не хочу на эти глупости отвечать.
– Чего ж так?
Приживалка встала, обошла кресло Веры Анатольевны и остановилась напротив Елены через стол, положила на него руки:
– Ты, Лена, видела Серафиму той ночью. Ты разбудила мужа. Сказала ему, что дочка к неженатому садовнику ночью шастает.
– Бред. Бред! Бред!!!
Каким-то чудом старуха угадала даже глагол, который той ночью Елена применила к падчерице, – шастает. И это знание разило наповал.
Как?! Как старуха догадалась?!
Елена была абсолютно уверена, что НЕ оставила следов. Никто никогда не сумеет доказать ее причастность к убийству Гены! Улики уничтожены, ее никто не видел.
Так как, если б видел, допрашивала бы ее не эта бабка. Следователь терзал бы уже неделю.
– Нет – правда, – жестко отчеканила старуха. – Ты мне еще в первый день сказала: «Никакая одежда не превратит за одну ночь демона в ангела». Но я тогда значения не придала – ангелы– демоны, демоны – ангелы. Какая тут связь? Но ты и сейчас при всех подтвердила, что видела Серафиму в одежде ангела. Сима, – повернула лицо к девушке, – ты когда-нибудь раньше что-то подобное носила?
Серафима медленно, с прищуром глядя на мачеху, покачала головой:
– Нет. Никогда. Только той ночью.
Надежда Прохоровна повернулась к Елене:
– Ну? Что скажешь? Притворишься, что оговорилась? Так зря. – Надежда Прохоровна оглядела притихших Кузнецовых. – Тебя тут хорошо все знают. Поняли уже.
– Ладно! Хорошо! Вы правы! – Сознавшись в малом, Елена не собиралась уступать. УЛИК ПРОТИВ НЕЕ НЕ БЫЛО! И быть не могло. – Я и Гена той ночью спустились на кухню за бутылкой вина. Не спалось что-то. Геннадий увидел, как Серафима проскользнула по тропинке до сторожки, сказал: – «Пойду проверю, куда дочь собралась.» Я вернулась в спальню, уснула. Когда проснулась, здесь уже была милиция.
– А почему сразу об этом не рассказала?! – выкрикнула Вера Анатольевна, напряженно сжимая сухонькие кулачки.
– Я не хотела, чтобы в смерти отца обвинили дочь! – с надрывом выпалила добрая, добрая мачеха. – Я пожалела девочку! Из-за ссоры двоих мужчин, отца и любовника, – вся жизнь кувырком!
– Но ты ведь обманула!
Елена всхлипнула, поморгала добрыми, честными глазами…