Как жаль. Если бы верила в Бога, молилась бы сейчас, чтоб в смерти Гены обвинили Катарину. Но вряд ли Небеса потворствуют убийцам, даже если те молитвы знают.

Остается надежда на подзабывшую ее Фортуну. И на людей, ведущих следствие.

Возможно, Вере Анатольевне и Павлу будет достаточно одного лишь подозрения в адрес Катарины. Если еще постараться и вытащить наружу шашни Катьки с Геной, потрясти перед всеми грязным бельишком. Следователь – не председатель благородного собрания, ему нет дела до устоев архитекторской семьи, ему важны лишь факты, факты, факты. А фактов этих наберется воз с маленькой тележкой. Уж надо постараться. Помочь немного следствию.Подтолкнуть неповоротливую колымагу Фемиды в нужном направлении.

И самой под ее колеса не угодить.

Елена поворочалась в узком плетеном кресле, подоткнула под озябшие ступни полу халата. Не попасться под раздачу архиважно. В кармане лежат присыпанные изнутри тальком медицинские перчатки, в прихожей наготове стоят пластмассовые шлепанцы из дома Веры Анатольевны, на вешалке висит прозрачный длинный плащик а-ля дачница.

Все это легко отмыть или уничтожить. Елену больше волновало время: Денис, парнишка работящий, порядочный и с головой, может тут же выставить безбашенную девчонку, едва та появится в прозрачном пеньюаре на пороге сторожки. Может поболтать немного и выставить ее в момент, когда за домом с окровавленным ножом в руках будет стоять мачеха собственной пер соной.

Вот это жутко. Попасться над окровавленным телом своей персоной.

Но будь что будет. Жалеть ни о чем не станет. Попадется, так попадется. Как фишка ляжет. Фортуна дама с юмором, предпочитает решительных, а под лежачий камень даже вода не течет.

В конце концов, стоять с окровавленным ножом в руках Елена будет не на пороге сторожки, а за углом дома, откуда потом легко ускользнуть. Авось ребятишки разойдутся по постелям, не бегая взапуски по лужайкам да вокруг сторожки.

Так что как карта ляжет. Пан или пропал.

Через открытую форточку террасы потянуло легким сладковатым дымком. Елена поднялась с кресла, прижалась щекой к стеклу.

Черт! Едва не пропустила!

Под распахнутым настежь окном своей спальни стояла Серафима. В почти прозрачном белом пеньюаре, в белом парике, стояла, обнимая себя одной рукой за талию, и осторожно, двумя пальцами держала почти докуренный косячок.

Девчонка не пошла через входную дверь! Вылезла через окно.

Елена отпрянула от стекла. Ноги задрожали. Плечи заходили ходуном.

Пора…

Не дожидаясь, пока Серафима пойдет к сторожке, не сомневаясь в ее намерениях, Елена побежала на второй этаж. Будить лежебоку папеньку, расталкивать, тормошить, заставлять. Та еще забота! Соня Гена может не поверить или послать к дьяволу – «Отстань, я спать хочу!» – может брести нога за ногу, а времени категорически нет.

– Гена. Вставай, – сказала, сдернув одеяло на пол. – Твоя дочь пошла к любовнику.