– Я могу сказать честно? – осторожно спросила она.

– Конечно.

– На самом деле мне немного скучно. Я подумала, может быть, ты разрешишь мне заняться садом?

– Садом? – Джек не стал скрывать своего удивления. – Зачем?

– Мне нравится выращивать цветы.

– Полагаю, по такой погоде если что и вырастет, то только очередной сугроб, – сказал он, усмехнувшись.

– Я видела, что у тебя есть оранжерея. Или ходить туда тоже запрещено?

В ее голосе прозвучало нечто, похожее на вызов. Он хмыкнул и ответил с неожиданной мягкостью:

– Не запрещено. Можешь делать в оранжерее что угодно.

– Спасибо.

Леся произнесла это короткое слово и между ними повисла тишина. Лениво опершись на край стола, Джек, словно бы походя, поинтересовался:

– А как дела дома?

– Дома? – переспросила она и ему показалось, что голос ее слегка дрогнул. – Почему ты спрашиваешь об этом?

– Потому что ты вчера туда ездила? – предположил он насмешливо.

– Раньше ты этим не интересовался.

– А теперь интересуюсь. И не вижу в этом ничего необычного, мы ведь приручаем друг друга, не так ли?

– Порой мне кажется, что только ты приручаешь меня.

– И как, получается? – осведомился он с улыбкой в голосе.

– Даже слишком.

Она произнесла это – и он зло сцепил зубы, лишь бы не сказать того, что выдаст его с головой. Какая же искусная маленькая лгунья! Для той, которую приручили, она слишком охотно ходила на свидания с первым попавшимся мужиком.

Он неожиданно понял, что чувства, которые испытывает от всей этой ситуации, крайне далеки от того, что он хотел – и мог – себе позволить. И что его личное отношение к ней неконтролируемо выходит на передний план раз за разом, хотя он ни в коем случае не должен был этого допускать.

Но было поздно. И Джек с каким-то упрямым мазохизмом упивался теперь пониманием того, что Леся ему лжет, а он ей это позволяет. Уродливые, дикие эмоции, которые, тем не менее, делали его таким… живым. Снова и снова.

– Джек… – позвала Леся, когда он так ничего ей и не ответил.

– Да?

– Зачем все это?

– Зачем что?

– Ты же понимаешь сам, что между нами происходит. И я хочу знать, к чему это приведет.

– Всё-таки тебе не терпится перейти к чему-то большему, чем разговоры? – отозвался он язвительно.

– А тебе достаточно только их? – ответила Леся в том же тоне.

– Недостаточно, – признал Джек. – Но всему свое время, моя Леди.

– И это время, очевидно, наступит не сегодня, – подытожила она и по тихому шороху, раздавшемуся следом, он понял, что Леся поднялась с кресла. Тело напряглось в ожидании того, что она снова приблизится к нему, но вместо этого его Леди пошла к выходу.

– До встречи, Джек, – сказала она, приоткрыв дверь.

– Что ж, до встречи, – холодно отозвался он. – Жаль, что ты так и не ответила на мой вопрос.

Все, что он услышал на это – лишь звук захлопнувшейся двери.

Олеся сама не понимала и не могла бы ответить себе на вопрос: почему её отношение к Джеку вдруг стало… таким? Она ведь устраивалась к нему на работу на совершенно определённых условиях – встречи в тёмной комнате и никакого интима. Только разговоры и ничего кроме. И вот теперь была совершенно растеряна всем, что вдруг стало происходить в её жизни. Потому что сама позволила этому зайти слишком далеко. И сама упивалась тем, что порождал в ней незнакомец, когда они находились в тёмной комнате.