— Благодарю за оказанное доверие, — кашлянув, произнесла мисс Силвер.

Энтони вышел из дома. Он чувствовал, что если не даст себе хоть краткой передышки, то не справится с искушением, сославшись на неотложные дела, укатить первым же утренним поездом обратно в Лондон. Ему было стыдно, но он ничего не мог с собой поделать. Он считал, что вполне заслужил получасовую передышку. Он размышлял о том, куда делась Джулия. После ужина она вызвалась помочь Элли с мытьем посуды, и с тех пор Энтони ее не видел. После мрачной трапезы, во время которой лишь он и мисс Силвер кое-как поддерживали разговор, а старина Джимми молча сидел, уставившись на нетронутую тарелку с едой, все разбрелись кто куда. С общего молчаливого согласия, Минни отправили в постель. Он не знал, легла ли она, но вид у нее был совсем больной.

Сержант Эбботт пришел повидать мисс Силвер, и они уединились в классной, оставив кабинет в распоряжении Джимми. Впрочем, бедняга сам заключил себя в узилище горя и ему было безразлично, в какой части дома находиться.

«Нужно будет пойти к нему, — подумал Энтони. — Помочь нечем, но надо хотя бы побыть рядом. Как тяжко это все».

Энтони пересек лужайку и направился в розарий. За окружавшей его зеленой изгородью была скамья. Он повернул за угол, увидел на ней Джулию и приостановился. Было еще довольно светло, в вечернем мареве садилось солнце. Перед его глазами расстилался широкий луг, который сначала шел под уклон, а затем, перед самым ручьем, взбирался на взгорок. Над полями навис туман, но нежно-голубое небо было чистым. Джулия сидела, уронив руки на колени. Лицо ее было поднято кверху, но она не смотрела ни на небо, ни вообще куда бы то ни было. Глаза ее были закрыты. Он заметил ее бледность, ее отрешенность. Но ее поза не свидетельствовала о слабости; она полностью владела собой. Она сидела так неподвижно оттого, что старалась на чем-то сосредоточиться.

Энтони все стоял и смотрел на нее, а кругом была разлита тишина. Летели минуты. Наконец он двинулся к ней, неслышно ступая по траве, и почти в тот же момент она повернула голову и увидела его. Во всяком случае, должна была увидеть. Глаза ее открылись, по у нее был странно отсутствующий взгляд. Вот глаза потеплели, и Джулия сказала:

— Иди сюда. Здесь так хорошо.

Этих немногих слов им вполне хватило. Им было легко молчать вдвоем. Через какое-то время Энтони легонько дотронулся до ее руки, и она тут же начала говорить:

— Знаешь, о чем я тут думала?

— О чем?

— О вчерашнем дне. До того, как это случилось. Наверное, всем нам тогда казалось, что все хуже некуда. Джимми, Элли, Минни были в ужасном настроении. Не знаю, каково было Лоис, но думаю, тоже нелегко. А теперь, если бы только можно было перевести стрелки часов на сутки назад, то все мы, наверное, почувствовали бы себя на вершине блаженства.

— К чему ты ведешь? — быстро спросил Энтони, крепко сжимая ее руку.

— Мы не в состоянии куда-либо вести. Мы можем только дрейфовать, — сказала она, поднимая на него потемневшие, печальные глаза. — Это и есть самое ужасное. Когда можно что-то сделать, это еще терпимо, но сделать ничего нельзя. Это все равно, что оказаться в челноке без весла и слышать, как где-то впереди грохочет, срываясь в пропасть, водопад вроде Ниагары.