Агнуша переглянулась с Туссианой. Та кивнула едва заметно, мол, постараюсь прояснить ситуацию.

Король с сопровождающими замешкались у выхода на большой балкон, под которым собралась толпа.

– Все это любопытно, не правда ли? – лукаво поинтересовались над ухом герцогини.

Троян рю Вилль уже стоял рядом, хотя его только что не было, покачивался с мыска на пятку – проклятый морской волк, скучающий по неверной палубе под подошвами!

– Вы посмели подойти ко мне?! После того случая? – задохнулась от негодования Агнуша.

– Какого случая? – удивился герцог. – Знаю, что через пару дней мы отгуляем сразу две свадьбы, помню об удивительно вкусной камбале, поданной на обед позавчера… А о каком именно случае вы вспоминаете, ваша светлость?

– Карета… – прошипела Агнуша, чувствуя, как от ярости кровь приливает к щекам. – Я лишилась любимого платья и была вынуждена три часа отмокать в ванной!

– Все же лучше, чем плаха? М-м? – глубокомысленно заметил рю Вилль, напоминая о давешнем разговоре и давая понять, что отомстил. – Кроме того, если вам было скучно, вы могли бы позвать меня потереть спинку… Или животик?

И, хмыкнув, начальник Тайной канцелярии, яхтсмен и ресторатор отправился вслед за королем.

– Ну, погоди… – сквозь зубы прошипела Агнуша рю Филонель, – будет бал и в моем замке!

С улицы раздались крики толпы, приветствующей принца и его возлюбленную.

Герцогиня развернулась к Туссиане.

– Сейчас же разыщи Артазеля! Я хочу другое платье на свадьбу!

– Будет сделано! – улыбнулась служанка и отправилась прочь, высоко неся голову.

Агнуша невольно проводила глазами прямую спину горничной. Вот про кого говорят – королевская осанка. Но коли подобное скажут о простой трактирщице, ласурский трон опозорится на весь Тикрей! Каскарты свидетели!

Вителья умылась, оделась и попросила Дробуша сообщить в Орденскую резиденцию, что задержится, после чего в нетерпении присела на кровать рядом с подаренным Яго свертком. Было ужасно любопытно узнать о содержимом, но черноволосый просил пока не открывать его. Волшебница огладила ткань ладонью, ощущая под ней какую-то выпуклость. Ни единой мысли в голове на тему, что бы там могло быть!

Вздохнув, девушка спустилась в столовую.

Ягорай уже сидел на своем месте, а матушка Ируна хлопотала вокруг. В суетливых движениях пожилой женщины проглядывала искренняя любовь к воспитаннику. Когда Вителья вошла, экономка бросила на нее внимательный взгляд – нет, не прошло для старушки незамеченным случившееся на рассвете между хозяином дома и его гостьей.

Завтракали молча. С каждой минутой атмосфера в комнате все более сгущалась, будто и не было этого волшебного утра.

Волшебница уже сидела ни жива ни мертва, гадая, что же такого могло произойти, когда Яго негромко выругался, швырнул вилку, подошел к Вите, встал на колени и, обняв ее, сказал глухо:

– Прости меня! Надо было сказать тебе еще там, на хуторе…

– Что? – окончательно испугалась девушка, глядя, как побледнели его до синевы выбритые щеки. – Что случилось?

– Наша ночь… Наше утро… – черноволосый запутался, махнул рукой и добавил решительно: – Это было не в первый раз между нами!