Эту версию я продумывал и не понимал, почему следователи ее не учитывали.

Максим Анатольевич только усмехнулся и ответил:

— У меня в отряде контингент не тот. Мы же общий режим. У меня семьдесят процентов заключенных сидят за семейные разборки. Сроки у них, как правило, не больше года. Десять процентов — хулиганство. Они тоже надолго здесь не задерживаются. Остальные — мелкие кражи. Там вообще сроки минимальные, полгода, год. Это не бандиты какие-то. Хотя тоже парни с характером встречаются. Недавно вот освободился у меня один. Совсем неукротимый парень был. Бывший солдат спецназа ГРУ. Я его несколько раз в ШИЗО сажал. Как-то приносят ему в карцер обед, а он спит, невменяемый. Думали, обкурился. Мало ли откуда они ее достают, а все знают, что конопля на зоне есть. Хотя парень вообще некурящий был. Отправил я его на проверку в лазарет. Оказалось, он самогипнозом владеет. В армии научился. Отключается и спит все время наказания, ничего не испытывая. Никаких неудобств. Что такому артисту карцер!

— Учат в спецназе этим вещам, — подтвердил я. — Не все, но многие умеют. А за что этот парень сидел?

— Участковому по физиономии въехал. Год получил. Дешево отделался. Ведь могли бы и посягательство на жизнь припаять. Вот этот парень у меня самым крутым за все последние годы был. Но он тоже не мог бы эти взрывы устроить. Для этого необходимо было знать всех моих родственников. Да и вообще он не мстительный, мне даже чем-то импонировал. На прощание мы с ним по душам поговорили. По-доброму расстались.

Мне, признаться, подозревать солдата спецназа ГРУ, пусть и бывшего, хотелось ничуть не больше, чем отставного подполковника того же рода войск.

Мы поговорили еще минут пятнадцать. Обо всем понемногу, о бытовой неустроенности майора и о его детях. После чего Максим Анатольевич посмотрел на часы и заторопился на службу так резко, словно его там похмелить обещали. Может быть, у него были какие-то дела, не исключено, что добрые люди и правда ждали майора за столом.

Но еще один вопрос задать я был обязан.

— В какой момент вы узнали, что ваших родственников тоже кто-то пытался убить?

— Когда приехал этот мужик из Москвы. Полковник следственного управления ФСБ. Он и сообщил.

— То есть уже через несколько дней после самого факта?

— Да, вчера. Они, мне кажется, сами только-только разобрались.

— А кто сообщил вашему сыну?

— Вот уж не ведаю. Я ему звонил тоже только вчера. Он уже знал, что произошло. Скорее всего, Юрия успела предупредить его сестра. Или моя.

— Ясно, — сказал я, хотя ничего не понимал.

Простились мы вполне нормально. Он не имел претензий ко мне, я — к нему. Аглая Николаевна правильно отметила, что человек он беззлобный.

Майор совсем не тянул на роль хитрого и ловкого преступника.

Конечно, бывают персонажи настолько хитрые, что никогда не подумаешь, будто они способны на что-то экстраординарное. Но такой вид эти субъекты принимают перед следствием. Если человек в обыденной жизни всегда был простачком, об этом говорят люди, знающие его много лет, то ошибка исключена.

Значит, первая моя поездка результата не дала. Остается утешать себя тем, что это тоже совсем неплохо. Зона поиска теперь сужается.