– Да, только вот ты и такие, как ты, – не похожи на ангелов. Прикинь?

И я глупо засмеялся. Радостный от того, что так круто его поддел. Моего врага. Давнего врага. Существование которого придает смысл и моей жизни вот уже несколько лет. Ведь мы – это не только наши друзья. Но еще и наши враги.

– Новый мир рождается в боли и крови. Но он обязательно родится. Как сказал Виктор Гюго, сильнее всех армий мира идея, время которой пришло.

– И какая это идея?

– Справедливость, друг. Справедливость.

Меня это так рассмешило, что я чуть не выронил свой косяк. Ржал, наверное, долго.

– Справедливость. Б… справедливость.

– Что тебя смешит?

– Справедливость. Где ты ищешь справедливость, придурок? Духи не имеют ничего общего со справедливостью. Они просто приходят и устраивают помойку.

– Ты видишь только сверху.

– А ты, значит, изнутри?

– А я изнутри. – Аль-Малик затянулся. – Я вижу лучше, чем ты. Я вижу изнутри. В любом джамаате больше справедливости, чем во всей армии, которой ты служишь. И знаешь, почему это так? В джамаате воюют люди, которые верят в одно и то же.

– Не ври! Там воюют люди, которым заплатили. А тебе сколько заплатили? А? Ты думаешь, никто не знает про твои шашни с американцами, а?

– Это разрешено. Разрешено брать нусру у неверных. Разрешено купить меч у врага, чтобы потом обратить его против него самого. Раньше мы использовали русских против американцев. Теперь – американцев против русских. Теперь вы опаснее. Вы – наш самый главный враг.

– Пошел ты.

– Суть в том, что кто-то решил – новый мир будет не для всех. Я не знаю, когда это было, наверное, когда и ты, и я были детьми. Он решил и начал действовать. Сначала нас выкинули из этого мира, потому что у нас была совесть. Мы были защитниками всех нищих и обездоленных в мире. Мы.

– Да пошел ты! О какой совести ты говоришь?! Ты взорвал парней, которые служили так же, как и ты! Где была твоя совесть, гнида?!

– Мы попались в ловушку, но потом выкарабкались. Но уже другими. И тогда они взяли нас в долю. Ты говоришь, что это я работаю на американцев, но на деле это ты работаешь на них.

– Заткнись!

– Теперь мы на стороне зла. Мы стали такими же, как были фашисты, которые напали на нас. Нам плевать на то, что здесь. Да даже и там, в тех странах, которые раньше были частью нашей Родины, миллионы голодных ртов. Как мы их называем? Черномазые?

– Да пошел ты.

– Только такие, как я, – надежда для русских спастись. Мы воюем за новый порядок вещей. И плох он или хорош, но в нем будет место для всех.

– Да пошел ты. Твой порядок – отрезанные головы, разоренные города.

– Женщина не может родить без боли. Так и новый мир рождается в боли.

– Ты… Не смей… Справедливость… Твоя справедливость – это горе…

Я уже заговаривался. И косяк не помогал.

– Мы будем жить, а ты – сдохнешь.

Я опять попытался ударить Аль-Малика. Но опять безуспешно. А потом… Потом я ничего не помню. Ни хрена.

Следующий раз я вынырнул из забытья на следующий день, наверное. Потому что было светло, я из этого делаю такое заключение. Было светло, и я был в гостиной, сидел на диване. А напротив меня, у двери, стоял Павел Константинович и кто-то из прилетевших офицеров. Из Москвы прилетевших. Он даже не потрудился сменить костюм на местный прикид, так и ходил в том, в чем прилетел.