– Этого не может быть, – после минутного размышления сказал Подольски.

– Почему нет? Все может быть в этом лучшем из миров.

– Это чушь собачья, – сказал американец с убежденностью. – Быть этого не может. Я получил эти деньги под расписку. Ты думаешь, что Дядя Сэм хранит в казне фальшивые деньги? Тебя никто не хотел кидать, это чушь.

– Это не чушь. Если хочешь – завтра пойдем на рынок. Купюры хоть и фальшивые, но хорошего качества. Такие примут один к четырем. Может, и к трем. Я помогу тебе их обналичить – на новый паспорт и домик где-то в глуши хватит.

Подольски схватил брошенные мной купюры, начал смотреть сам.

– Это чушь. Этого не может быть. Деньги оперативного фонда.

– Ты оставлял сумку?

– Нет! Да и кто смог бы так быстро подготовить такое количество фальшивых денег? Это чушь собачья! Этого быть не может.

– И то, что твой человек попытался тебя застрелить, это тоже чушь? Или это повод наконец задуматься, а?

Американец молча переоценивал ценности, сидя в машине у больницы в самом центре Садр-Сити.

– Тебе подсунули фальшивые деньги, – сказал я. – И твой человек попытался тебя убить. Если ты говоришь, что не отходил от сумки, – я тебе верю. Значит, деньги уже пришли в Ирак в таком виде. Тот, кто тебе их послал, знал, что с этой встречи ты не вернешься. Потому-то и подсунул тебе фальшак – какой смысл брать на такое дело настоящие, когда можно их забрать себе? И заплатить за загородный дом по ипотеке.

– Этого не может быть, – убежденно сказал американец, мир и система ценностей которого в этот момент рушились с оглушительным грохотом.

– Вот, – я нанес последний удар, достал из кармана и перебросил назад телефон того человека, которого я убил в иракских болотах. – Посмотри. Ты не задумывался, как тот ублюдок, который зашел тебе за спину, остался живым при взрыве? А я скажу, потому что видел это своими собственными глазами. Он сиганул из машины за пару секунд до того, как она взорвалась, могу поклясться на Библии, что это так и было. И он прятал телефон в карман – кто-то позвонил ему и предупредил, чтобы он делал ноги, ибо машина сейчас взорвется. Он и смотался, не сказав ничего остальным, своим товарищам, которые погибли. А потом попытался убить тебя. Но у него остался телефон. Который я забрал. Номер позвонившего остался в памяти. Посмотри, кто это был.

Американец взял телефон так осторожно, как будто в нем была взрывчатка. Нажал на нужные кнопки, вызывая из меню последние входящие звонки.

– Твою мать.

Я уже знал, что найдет там американец, потому что сам посмотрел, еще там, в болотах. Этот урод, которому дали команду убить своего босса и которого предупредили, что машина сейчас взорвется, не выбросил телефон, когда пробирался по болотам, заходя за спину. Мог выбросить – но не выбросил. Он был уверен в своем успехе и не думал о ком-то вроде меня, кто всадит в него несколько пуль из автомата. И звонок он не стер. Последний входящий – тот, который был записан в памяти аппарата, – был с телефона с хорошо известным всем посвященным префиксом – 482. Это был телефон, установленный в Лэнгли, штаб-квартире ЦРУ.