Я посмотрел на Петру. Видно было, что ей эти речи порядком наскучили, поэтому она просто сидела и любовалась прекрасным лицом зеландки. Затмевая настоящее, передо мной проходили картины прошлого: лицо тети Хэрриет в реке, ее волосы, колышущиеся в воде; тело несчастной Анны в петле; Сэлли, заламывающая руки в страхе за Кэтрин и за себя; Софи, опустившаяся дикарка, медленно падающая в пыль со стрелой в затылке…

Любая из этих картин могла стать будущим Петры… Я подошел к ней ближе и обнял ее.

В то время как зеландка разглагольствовала, Майкл выглядывал наружу, с завистливым вниманием рассматривая машину, которая ждала нас на просеке. Он продолжал глазеть на нее еще минуту или две после того, как зеландка замолчала, потом вздохнул и отвернулся.

Несколько мгновений он стоял, уткнувшись взглядом в землю, потом поднял голову:

– Петра, можешь ты связаться с Рэчель ради меня?

Петра послала вопрос в своей обычной манере и сказала:

– Она здесь. Хочет знать, что происходит.

– Прежде всего скажи ей, что какие бы слухи до нее ни дошли, мы все живы и здоровы.

– Сказала, – через минуту ответила Петра. – Она поняла.

– А теперь передай ей следующее, – тщательно подбирая слова, продолжал Майкл. – Она должна и впредь не терять присутствия духа и быть очень осторожной. Скоро, через три-четыре дня, я приду и заберу ее с собой. Сумеешь объяснить?

Петра передала все в точности и очень энергично и умолкла в ожидании ответа. Затем она принялась хмуриться и с некоторым пренебрежением сказала:

– Ну и ну. Она совсем расклеилась: плачет, мысли путаные. Эта девушка большая плакса, как я погляжу. Не понимаю, чего она сейчас ревет. Задние мысли у нее совсем не грустные. Она как будто плачет от счастья. Ну не глупо ли?

Все мы, не говоря ни слова, смотрели на Майкла.

– Да, а что, – сказал он оборонительно, – вы двое объявлены вне закона, значит, не можете отправиться за ней.

– Но, Майкл… – начала было Розалинда.

– Она ведь там совсем одна, – сказал Майкл. – Ты бы бросила Дэвида одного или он тебя?

На это нечего было возразить.

– Ты сказал, что заберешь ее оттуда, – продолжала Розалинда.

– Я это и имею в виду. Мы могли бы какое-то время оставаться в Вэкнаке и со дня на день ожидать, что нас или наших детей раскроют… Это не дело… Или можем отправиться в Заросли. – Он с отвращением оглядел пещеру и просеку. – В этом тоже нет ничего хорошего. Рэчель, как и все мы, заслуживает лучшей доли. Значит, если машина забрать ее не может, это должен сделать кто-то другой.

Зеландка, подавшись всем телом вперед, наблюдала за ним. В ее глазах проглядывали сочувствие и восхищение, но она мягко покачала головой и напомнила ему:

– Путь очень далек, между нашими краями лежат страшные непроходимые земли.

– Я знаю, – ответил он. – Но мир круглый, значит, должна быть другая дорога к вам.

– Она будет очень тяжелой и наверняка опасной, – продолжала она.

– Не более опасной, чем жизнь в Вэкнаке. И потом, как сможем мы там оставаться, зная, что на свете есть целая страна таких людей, как мы, что нам есть куда стремиться. Знать! В этом вся разница. Знать, что мы не бесцельные уроды, безнадежные Отклонения, пытающиеся без особого успеха спасти свою шкуру. Это разница между просто попыткой выжить и жизнью ради достижения цели.