Через короткое время мы с собаками светились уже втроем: они — призрачно-голубоватым светом, я — по-прежнему красным. Тварь на столе к тому моменту уменьшилась в размерах вдвое и теперь походила на резко похудевший кожаный мешок, из которого вынули большую часть содержимого.

А потом я почувствовала, что самым непостижимым образом… тяжелею. И впервые за долгое время испытала ощущение, что обладаю неким подобием материального тела. Более того, я начала чувствовать собственные пальцы, которые от избытка сил начало покалывать миллионами острых иголочек. Ощутила прикосновение шелкового подола к коже. И даже почувствовала сквозь перчатку легкое надавливание от засиявшего, как солнце, колечка, о котором в суматохе едва не забыла.

С удивлением уставившись на охваченную огнем руку, я в задумчивости тронула проснувшееся кольцо. Оно в ответ засияло ярче, словно сумело восполнить резерв, который я не так давно истратила. После чего разогрелось, охватив ладонь удивительно приятным теплом… а потом со стороны двери раздался громкий скрип чьих-то зубов, и я поспешно отдернула пальцы. После чего покосилась на Бумбу и по ее озабоченно вращающимся глазам поняла, что проблемы на этом не закончились.

Когда мне стало тяжело даже сидеть, а припсы устало опустили морды на лапы, в мине осталась примерно четверть от первоначального заряда. Но в нас с собаками больше не лезло. По крайней мере я чувствовала себя так, словно сама вот-вот взорвусь. Да и Бумба не могла остановиться или просто оторваться от мины без риска пробудить опасную тварь.

Что в такой ситуации делать, я не имела ни малейшего понятия.

Маги, к которым я обернулась с молчаливым вопросом, тоже пребывали в растерянности. Даже де Фосс выглядел бледно, не говоря о Лайсе или схватившемся за голову короле. Но что самое ужасное, ни совета у них спросить, ни самой поделиться мыслями не было никакой возможности. А что случится, если силы в нас с собаками станет чересчур много, никто не знал.

Тяжело вздохнув, я отвернулась, обняв напряженно сопящую Бумбу покрепче. Меня неумолимо потянуло в сон, хотя призракам это несвойственно. Сияние кольца к тому времени стало таким ярким, что пришлось закрыть глаза, спасаясь от нестерпимо яркого света… а затем я неожиданно подумала, что, наверное, ничего страшного не произойдет, если меня вдруг не станет. И вообще, не так уж это и плохо — спасти целый город, расплатившись таким образом за прошлые грехи.

Вот только Ириску ужасно жалко…

— Мяу! — неожиданно рявкнули мне в ухо, а затем пребольно куснули в плечо.

Я вздрогнула от неожиданности и машинально обхватила одной рукой неугомонную кошку, которая каким-то образом умудрилась сбежать от мамки и, кажется, немного подросла.

— Мяу! — снова заверещала Ириска, оцарапав меня острыми коготками.

После этого я окончательно встряхнулась, подняла голову и с изумлением обнаружила, что сижу перед столом в гордом одиночестве, а сверху безжизненно свисает высохший, как стебелек в жару, хобот вместе с таким же тощим, напрочь лишенным жизни щупальцем. В дальнем углу, шумно дыша, сидят невредимые припсы, вокруг которых еще не угасло призрачное сияние. Рядом, громко пыхтя и отдуваясь, лежит растолстевшая, едва способная шевелиться Бумба. Светящаяся почти так же ярко, как псы, Принцесса аккуратно подхватывает ее пастью и неторопливо уносит в коридор. А зашедшие в комнату маги деловито оглядываются и вполголоса обсуждают случившееся.