И снова перезарядка. Опять поиск цели. Выстрел. И все по новой. Романов успел выпустить еще три болта. Причем каждый из них достиг своей цели, когда половцы решили смазать пятки салом. В какой-то момент они исчезли в зарослях. Преследовать их варяги не стали. Вместо этого оттянулись к ладье и, не теряя бдительности, начали облачаться в доспехи.

Одновременно с этим трое варягов скользнули в заросли на разведку. Один из них появился, когда хирд[8] уже полностью экипировался и был готов к новой драке. Причем шел воин совершенно открыто.

– Ларс, они удрали. Лодки уже в сотне шагов от острова, – доложил разведчик.

– Олаф и Бьерн?

– Мертвы.

– Дрыхли?

– Нет. Стрелки из луков сняли. Может, подошли водой, прячась за корягой. Может, под водой, дыша через трубку. Да мало ли. Теперь уж и не узнаем.

– Понятно. Давайте, парни, нужно прибраться, – обратился Ларс к дружине.

– Где лекарь? – едва прозвучала команда ярла, тут же громогласно позвал Сьорен. – Ты чего молчишь, щ-щенок! Опять чужое оружие хватаешь? – выдернув из рук Михаила арбалет, зло рявкнул он и тут же толкнул Романова к корме. – Шевелись, холоп!

Толкал он его не просто так, а по поводу. Там лежал один из воинов со стрелой в правой стороне груди. Вроде бы дружок Сьорена. Они все время общались. Раненый еще дышал, хотя и с трудом. Очень может быть, что его и можно спасти даже в это непростое время. Если бы только Михаил знал как.

– Я не знаю, что нужно делать, – честно ответил он.

– Ты вылечил Барди, и ты вылечишь Эгиля. Или, клянусь, я отправлю тебя вслед за ним.

– Барди сказал вам, что я лекарь, вот пусть сам идет и лечит. А я не лекарь.

– Ах, ты…

– Остынь, Сьорен, – ухватив воина за руку, остановил его кузнец. – Ты не можешь заставить его сделать то, чего он не умеет.

– Он врет. Он просто не хочет помогать.

– Чем мог, он помог, – возразил Йенс. – И тебе в том числе. Миша, скольких половцев ты положил? Я видел троих.

– Попал в шестерых. А скольких убил, не знаю, – ответил Романов.

– Зато я знаю, что он убил одного из троих, что навалились на тебя, Сьорен.

– Я его об этом не просил, – огрызнулся воин.

– Не просил. И причин помогать тебе у него нет. Но он помог. И, возможно, спас.

– Я бы и сам с ними справился.

– Может, да. А может, нет. Мы этого уже не узнаем. Но будь в парнишке гниль, он вогнал бы болт тебе в брюхо.

Воин стрельнул в Михаила злым взглядом и склонился над раненым другом. Тот в свою очередь лишь осуждающе покачал головой и подал знак, чтобы Романов склонился к нему.

– С-пасхибо сха Схьеорена, – произнес он с улыбкой.

А в следующее мгновение у него горлом пошла кровь. Он дважды вздрогнул, во взгляде появилась растерянность, рука зашарила по палубе, друг поспешно вложил в нее рукоять меча. И лицо Эгиля тут же озарилось неподдельным счастьем, а на губах появилась умиротворенная улыбка. Затем он вздрогнул в последний раз и затих.

В семью Михаила приняли как-то просто и буднично. Если приняли. Никаких обрядов, никаких особых речей. Да и не особых тоже.

– Как тебя зовут? – словно раньше и не знал его имени, поинтересовался Ларс.