Смотреть, как мама ностальгирует над старыми фотографиями, — то еще развлечение. Особенно с учетом того, что на многих из них я и Валера. Разного возраста, мы ведь знакомы давно.

Я бросаю взгляд на стопку альбомов, потом на часы и пытаюсь прикинуть: сколько это еще может продлиться? Минут десять еще продержусь, а потом придется изображать дикий голод и просить организовать обед раньше.

— А ты что… — начинает мама и замолкает, принимаясь обмахиваться платочком. — Ты что, ничего не знаешь?

Я вопросительно смотрю на нее. Она переводит взгляд на Филиппа, который со скучающим видом изучает смартфон.

— Валера женится, — буркает он, не прерывая занятия. — Вчера объявил родителям, сразу после твоего эффектного танго.

Значит, он принял мой совет к действию. Внутри разливается холод, я вцепляюсь в подлокотники кресла, чтобы не выдать себя.

— Хватит киснуть! — рявкает отец, заходя в гостиную. — Было бы о чем жалеть. Он нам чуть все генеалогическое дерево не испортил! Валера… Это что за имя такое? Валерий Сергеевич… Нет, это никуда не годится! Так что сплыл — и удачного плаванья!

— Вообще-то, — осторожно замечает мама, — его отец — твой старинный друг и партнер. И ты ничего не имел против его имени.

— Ну так мне на нем и не жениться!

Несмотря на ситуацию, я не могу удержаться от улыбки. Папа в своем репертуаре: наш прадед внушил ему, что у нас какие-то там аристократические корни, и он в это верит. Судя по тому, что вся родня у нас с именами, которые хоть как-то можно приплести к аристократии, верит в это не только он.

Разница в том, что папа в это верит, только когда ему это удобно. Например, к Валере у него раньше претензий не было. Так только, для вида повздыхал, что его друг не мог придумать для сына имя получше. А вот родственники даже герб себе заказали и печатки, а еще вступили в какое-то сообщество для потомков аристократов.

— Есть идем! — командует папа. — Заманила нас всех тортом, а сама вместо него подсовываешь пыльные фотографии!

Мама тут же с улыбкой торопится к отцу и обнимает его. Папа тяжело вздыхает для вида, а сам мгновенно добреет. Даже не бухтит, когда мама ему сообщает:

— На них нет пыли, Генрих. Я их в последнее время столько рассматриваю…

Обед удается на славу: столько всего наготовлено, как будто не два человека обещали приехать, а целая группа гостей. Я пробую то одно, то другое, хотя есть не хочется. Когда дело доходит до торта, аппетит так и не появляется, и я с трудом заставляю себя проглотить хотя бы кусочек.

— Я вот думаю, — бросив взгляд в мою сторону, говорит мама, — если бы не вчерашнее танго с тем незнакомцем…

— Анна! — перебивает ее строгий голос отца. — Хватит. Валера — отрезанный ломоть. А танец был вовсе не с незнакомцем. Это Воронов. Говорят, отличный юрист. Хрен знает, каким боком он затесался на вечер, но точку поставил эффектную. Хотя и долго вилял. Я аж вспотел, пока наблюдал.

— Кстати, — оживляется мама, — вы давно с ним знакомы?

— Отличный вопрос! — подхватывает Филипп. — Танец, конечно, зачетный. Но из-за его эффектной «точки» у меня чуть челюсть не отвалилась, и я пил теплую водку. В общем, весь вечер насмарку!