— Я должен был догадаться, что так все и будет, — говорит он с улыбкой. — А может быть, и догадывался, только не обращал на это внимания.

Я вижу, как он склоняется ко мне, и решаю окончательно расставить все точки над i.

— Алекс, что касается тех денег, которые пошли на приют… Прости. Я действовала на эмоциях, а потом… Мне нужно было самой тебе все рассказать, а я все тянула, тянула. Не представляла, как это сделать. Боялась, что, как только ты узнаешь, у нас все изменится.

— Эти две недели тебе было хорошо со мной?

— Да.

— О том, что ты сняла деньги со счета, я узнал в тот же день, как ты это сделала. Мне приходит отчет о движении средств. Но видишь, рядом со мной тебе не было страшно. — Он улыбается. — Даже понравилось. И я уже говорил: ты имела полное право использовать эти средства.

После его слов мое раскаяние только усиливается. Знал. И слова мне не сказал.

— Нет, Алекс. Мне нужно было посоветоваться с тобой. Ты наверняка нашел бы какой-нибудь другой выход.

Он усмехается.

— Хорошо. Проблема понятна — над безграничным доверием мы еще поработаем. Но за шаг в правильном направлении тебе полагается приз.

— Какой?

— Ну, это, конечно, не безлимитный пропуск в зоопарк. Тут придется обходиться моим. Ты же пойдешь со мной туда на свидание? Соглашайся, будет интересно: зима, все звери попрятались и спят, и только мы и охранник…

Я начинаю смеяться. И так как он смотрит требовательно, все же киваю. Пойду, как я могу пропустить?

— Так, приз… Деньги, которые Лида потратила на взятку, сегодня вернулись на счет. И ты можешь использовать их как захочешь: или перечислишь в приют, или организуешь свой. — Он усмехается. — Можешь сначала посоветоваться со мной, а потом использовать их как хочешь.

— Но как? Приют же…

— Тот, кто их взял, не должен был этого делать. Но в агонии чего не бывает. Там с документами на землю была одна вроде бы несущественная проблема. Теперь она стала большой. Для кого-то. Но когда я ее решу, в ближайшие лет двадцать туда никто не полезет. Так что приют остается.

— Алекс…

У меня столько мыслей и слов и столько эмоций, что удерживать все это и дальше в себе становится невозможным. И я обнимаю его и целую — лоб, брови, губы, глаза…

— Как ты узнал? Как у тебя получилось? Как ты вообще решил этим заняться?

— Ну, может быть, не только ты не хотела развода.

— Может быть?

— Так, жена, — говорит он, активно стягивая с меня футболку, — слишком много вопросов. Мне всегда больше нравились поступки, чем разговоры. Может, продемонстрируешь, что будет ждать меня в нашем браке? К чему мне готовиться?

— С удовольствием, — шепчу я, целуя его. — И любовью.

— Подходит, — слышу ответный шепот у моих губ. — Беру.



— Ох, наконец-то! — встречает нас радостным восклицанием Маргарита Аркадьевна. — А то мы уже начали переживать!

— Переживать — плохая идея, — говорю я, поднимаюсь на крыльцо и обнимаю ее.

Она строго поджимает губы, но я чувствую, как она гладит меня по спине.

— Ну а как не переживать? Самолет уже два с половиной часа как приземлился. А вас все нет и нет. Волновалась: Есений всего полгода как права поручил. Рановато ему садиться за руль.