Я потянул на себя одну из линий, послабже да потускнее, готовый в любую минуту отбросить её, как отбрасывают ядовитую змею. Шла она из небольшой отдельной часовенки, в которой как раз людей и не было. Линия подалась, а я по неожиданному наитию воткнул её в гору рядом с монастырем.

Дух горы, или ками, как его теперь правильно было бы называть, всхрапнул во сне, замер да прислушался было, но тут же опять провалился в тяжелый каменный сон. Эта порция веры была ему как слону дробинка. Уже смелее я потянулся за остальными, и с радостью заметил, что Единый с огромным облегчением и даже радостью урезает в ответ свою благодать, да и вообще выздоравливает на глазах.

— Однако! — вслух подумал я. — Заставь, как говорится, дураков богу молиться, и даже он не рад будет.

Но дело было сделано. Теперь церковные амулеты, защищавшие от меня своих хозяев, силы не имели совсем. Духу горы на новоявленную паству было наплевать, и всё что он мог им посоветовать — это не суетиться. Да лечь поспать, вот как он спит.

— Да будет так! — вслух, во всем возможным злорадным торжеством, сказал я и ударил по этому надоедливому монастырю и его окрестностям сонной волной, этим единственным выученным мной в совершенстве фокусом.

Зелёная волна пронеслась по помещениям и дворам, по кельям и зенитным башням, вырубая бодрствующих кого где застала. Заснули пушкари на зенитных башнях, заснули повара и группы захвата, заснул с улыбкой облегчения и всё ещё орущий монах. А его самозваное святейшество так вообще свернулся клубочком на его ворсейшестве у себя в кабинете, засопел в две дырочки и пустил пузыри изо рта, до того он обрадовался возможности снять с себя ответственность, да успокоить пошедшие вразнос нервы.

Успокоился и я, успокоился и удалился куда-то Единый, повеселели и все окрестные ками. Я ещё раз тщательно огляделся, сначала по часовой, а потом против неё, но ничего не заметил. Можно было выходить.

И вот теперь остался я в этом монастыре совсем один. Из бодрствующих, имею в виду. Остальные так крепко спали, что было даже завидно. Мне, конечно, далеко до Кирюхи по части насылания добрых снов, но и так получилось очень даже неплохо.

Спали монахи с удовольствием, отдыхая после тяжёлых неправедных трудов. Спали крепостные стены, открыв дорогу магии внутрь монастыря, спал Владыка Николай, заснули и несколько бедолаг в камерах, на которых я всё это время не обращал внимания.

Кряхтя, как старый дед, я встал со своего боевого стула и решительно направился в угол, подобрать оставленный в рабочем состоянии антимагический ошейник, сидеть здесь мне было уже незачем. Закинул на плечи походный ранец, хоть и мелькнула малодушная мысль бросить его здесь, но не хотелось отчитываться перед Далином, пусть он даже всё поймёт и одобрит. Потому что если ничего не потеряю, одобрения будет ещё больше.

Засунул в кобуру неожиданно ставший слишком убойным и опасным револьвер, который был очень даже доволен таким положением дел. Сделаю его своим запасным, а по приходу на «Ласточку» займусь-ка я со всем усердием «Секирой». Да и вообще оружием следует озаботиться, револьверы-винтовки-пулемёты, патроны и бомбы, всё это лишним не будет. Главное тут не увлечься и не сотворить по неопытности что-то слишком кровожадное в самой сути своей. Пусть вещи мнят себя защитниками, вот как моя четвёртая по счёту в барабане пуля. Сидит себе смирно в гнезде и ждёт не кого-нибудь, а именно злодея.