Николая развязали, сняли колодки и вправили вывихнутые в плечах руки, да положили на лавку, где тот самый монах, так профессионально пробивший мне печень, принялся его лечить. Был у него небольшой дар, не смешавшийся с церковным, но принявший странные, извращённые очертания. Вот он им и пользовался и думал при этом, что это свидетельство правильности выбранного им пути.

Дар был небольшим, а потому тут же вылечить Владыку Николая у них не получилось, уж очень сильно он ударился. Но вот в порядок привели, выправив вмятину на лбу, а приводить в чувство не стали — без толку, это было понятно даже мне, сидевшему скрючившись на три этажа ниже. Черепно-мозговая травма, сильнейшее сотрясение — экспресс-методы тут не помогут, и пытуемого с раздражением оставили в покое.

Но был у них план Б, то есть я, и мне следовало приготовиться. Примерно пятнадцать минут у меня было, но что я мог? Я мог тихо сидеть на стуле и даже, может быть, вставать с него, и больше ничего. Кряхтя, я ещё раз подтащился к двери вместе со стулом, чтобы написать на ней ещё что-нибудь, но только в этот раз по уму.

Прислушавшись к потаённым, но простым и незамысловатым желаниям этой двери, я снова облизал палец и рунами вывел на ней «Монолит!» и «Броневая Сталь!», и она с удовольствием изменилась. Слюнявые следы впечатались в поверхность, как выгравированные и засветились. Исчез замок вместе с замочной скважиной, исчез глазок и засов с петлями, исчезла щель по периметру. Подумав, я встал и полукругом вывел над дверным проёмом: «Церковной магии не боимся!», на всякий пожарный случай. Разошёлся и добавил на другой стене: «Домовые тут хозяева!», ведь следовало приготовиться к тайном сбору.

Потом без сил упал на стул и горечью подумал, что всё-таки я туповат, если ничего, кроме этих беспомощных надписей, на ум мне сейчас не приходит. Нет плана, нет понимания, нет решимости, одни сомнения. Вот Арчи, тот в таких условиях да с такими силами, так разошёлся бы, так разрезвился, что мало бы никому не показалось, в этом я был уверен.

Прикинул, что мог бы делать мой друг на моём месте, и растерянный взгляд удачно упал на револьвер, который всё-таки притащил мне Кирюха.

— Точно! — вслух подумал я. — Будет вам карманная артиллерия, не хуже, чем у Лары!

Револьвер очень хотел быть быстрым, точным и смертельным, и я ему в этом помог от всей души, тут наши желания совпадали, и намазюкал руны на стволе и рамке подобранным с пола кусочком шоколада. Пули не отставали, но желания у них были немного разными, поэтому пришлось повозиться. Одна мечтала бить как паровой молот, чтобы сшибать слона с копыт, другая пронзать всё на своём пути, чтобы добраться до сути, третья жечь напалмом неправедных, а четвёртая подруливать в полёте, чтобы выискивать этих самых неправедных и случайно не попасть в ребёнка. Пятая и шестая немного обалдели от яркости желаний своих товарок, и присоединились к первой и второй.

Я им помог всё тем же шоколадным стилусом, а потом пришлось заняться патронами в двух подсумках. Зачаровывал пули я очень быстро и вдруг с усмешкой подумал, что теперь точно не пропаду, на хлеб с маслом всегда заработаю и, скорее всего, даже на икорку с коньяком. А вот правильное написание рун и смысл слов, да и вообще смысл всего этого буду держать в тайне. Ну, кроме Арчи и Лары. Не надо лишать людей и всех остальных разумных, то есть магов из их числа, смысла существования, пусть работают. Пусть ищут удачные сочетания и правильное начертание, пусть занимаются делом, да и зависти поменьше будет. Зависти следует избегать, уж очень это лютое и неугомонное чувство, я знаю. Следует быть потише и посуровей, понесговорчивей. Чтобы ни у какой гниды в погонах, особенно если она по службе постоянно ходит в штатском, не возникло мысли использовать тебя в своих мерзких делишках.