— Ага, они всех допросили, кто бывает в этом квартале. Почтальонов тоже. Сам я только сегодня начал там обход, а всю ту неделю работал на другой стороне Бетти Джейн-драйв.

Льюис в задумчивости отдирал этикетку со своей бутылки пива.

— Значит, Парсонс звонил тебе на прошлой неделе?

— Ну, да.

— Он заметил, что какой-то человек снимает показания с его счетчика. Если бы он придумал это сегодня, чтобы позлить меня, он бы не стал говорить тебе то же самое на прошлой неделе. А ты говоришь, что не посылал никого из наших. Я там точно не был.

— Может, это кто-то из «Юго-восточного колокола»?

— Может быть.

— Но ведь они этот район не обслуживают.

— Думаешь, нужно сообщить в полицию?

— Не повредит, — изрек Микс.

— Да, пусть Парсонс побеседует с фараонами. Хотел бы я посмотреть, как он в штаны наделает, когда к нему нагрянет дежурный наряд.

Поздно вечером Грэхем еще раз подъехал к дому Лидсов. На этот раз он вошел в него через переднюю дверь, стараясь не видеть следов вторжения, оставленных убийцей. Он уже изучил материалы, исследовал обстоятельства преступления, видел кровавую бойню, в которую превратилась спальня Лидсов. Знал почти все о том, как они умерли. Теперь он хотел знать, как они жили.

Разведка на местности. В гараже Грэхем увидел машину с откидными сиденьями, водные лыжи, не новые, но в отличном состоянии. Там же находились клюшки для гольфа, велосипед с прицепом и силовые снаряды, видно, купленные совсем недавно. Игрушки взрослых мужчин.

Он вынул клюшку из сумки для гольфе и, широко размахнувшись, едва не задохнулся от напряжения. Повесил на место сумку, терпко пахнувшую кожей. Все это принадлежало Чарлзу Лидсу.

Грэхем пошел к дому, отмечая для себя подробности, повествующие о том, как жил Лидс.

Кабинет увешан охотничьими трофеями. Аккуратно выстроились в ряд любимые книги. Ежегодник футбольного клуба, за который Лидс болел. На полках X. Аллен Смит и Перельман <Американские писатели-юмористы>, Воннегут и Ивлин Во. На столе открытый роман Форрестера. А в небольшой кладовке, примыкавшей к кабинету, дорогое спортивное ружье, фотоаппарат «Никон», кинокамера «Болекс Сьюпер Эйт» и кинопроектор.

Перечень личных вещей Грэхема заканчивался необходимым минимумом рыболовных снастей и подержанным «фольксвагеном». Думая о человеке, обладавшем таким количеством взрослых игрушек, он внезапно почувствовал укол зависти, и сам удивился этому.

Кто он, собственно, был такой, этот Лидс? Преуспевающий юрист, специалист по налоговому праву, заядлый болельщик и футболист, любитель посмеяться. Человек, который будучи смертельно раненным, затеял борьбу с убийцей, встав на защиту своих детей.

Не очень понятное ему самому чувство стыдливости двигало Грэхемом, когда он переходил из комнаты в комнату, перебирая личные вещи Чарлза Лидса. Он убеждал себя, что, занявшись в первую очередь вещами Чарлза Лидса, он как бы спросил у него разрешения прикоснуться к тому, что принадлежало его жене.

Грэхем был уверен, что именно она накликала беду. С той же неизбежностью, с какой кузнечик, заливаясь своей трелью, накликивает на себя смерть в облике огромной красноглазой мухи.