Он чиркнул надпись на переводе Посети и бросил его в ящик с надписью «Входящие».

Слишком поздно Ангуа вспомнила, почему она всегда избегала квартал боен в это время месяца.

Она могла преобразоваться в любое время по собственному желанию. Люди забывают об этой черте оборотней. Но они помнили важную вещь. Полная луна была непреодолимым спусковым крючком: лунные лучи достигали до самого дна ее памяти оборотня, включали все выключатели, хотела она того или нет. Только пара дней прошло с полнолунья. А вкусные запахи от скота в загонах и от крови на бойнях било по ее показному вегетарианству. Ее организм звенел в состоянии ПЛС [Игра слов: ПЛС (предлунный синдром) с ПМС (предменструальный синдром) — прим. переводчика].

Она остановилась и уставилась на затемненное здание перед ней.

— Я думаю, мы обойдем его с задней стороны, — сказала она. — И ты постучишь.

— Я? Да они не обратят на меня внимания.

— Ты покажешь им свой значок и скажешь что ты из городской стражи.

— Да они проигнорируют меня! Они посмеются надо мной!

— Рано или поздно тебе придется это делать. Пошли.

Дверь открыл здоровый детина в кровавом переднике. Он был шокирован когда одна рука гнома схватила его за пояс, а другая рука гнома вытянулась снизу и поднесла к его лицу полицейский значок, а голос гнома, где-то из области его пупка, выкрикнул:

— Мы из городской стражи, ясно? И если ты не дашь нам войти, мы пустим твои кишки на сосиски!

— Неплохо для начала, — пробормотала Ангуа. Она отодвинула Веселинку в сторону и ослепительно улыбнулась мяснику.

— Мистер Хук? Мы бы хотели поговорить с вашим работником мистером Дорфлом.

Мужчина не совсем еще отошел от шока произведенного Веселинкой, но все-таки выдавил из себя:

— Мистер Дорфл? Что он наделал?

— Мы просто хотели с ним поговорить. Можно войти?

Мистер Хук посмотрел на нервно и возбужденно дрожащую Веселинку.

— У меня есть выбор? — спросил он.

— Давайте скажем, что вас есть что-то типа выбора, — сказала Ангуа.

Она старалась не вдыхать воздух с обманчивыми миазмами крови. В помещении даже стоял сосисочный станок. В него уходили те части животных, которые никто не стал бы есть, мало кто их даже узнал бы. Ее чуть не выворачивало от запахов бойни, но глубоко внутри, часть ее встрепенулась и молило и просило этих смешавшихся запахов свинины и говядины и баранины и...

— Крысы? — понюхав, спросила она. — Я не знала, что вы поставляете товар гномам, мистер Хук.

Мистер Хук неожиданно превратился в человека с удовольствием идущего на сотрудничество с полицией.

— Дорфл! Немедленно иди сюда!

Послышались шаги, и из-за пивных ящиков появилась фигура.

У некоторых людей есть предубеждения на счет нежити. Ангуа знала, что коммандер Ваймз ненавидел их, хотя в последнее время несколько смягчился.

Людям необходимо чувствовать кого-то впереди. Живущие ненавидят нежить, а нежить отвечает тем же (она почувствовала, как у нее сжались кулаки) неживым.

Голем по имени Дорфл немного прихрамывал, потому что одна нога у него была немного короче другой. Он не носил никакой одежды, потому что нечего было скрывать, и поэтому можно было видеть его тело, испещренное разноцветной глиной от многочисленных ремонтов. Было столько заплат, что Ангуа задумалась, сколько лет могло быть этому голему. Изначально, видимо в этой фигуре копировалась мускулатура человека, но многочисленные заплаты почти все затерли. Он был похож на горшки, которые презирал Вулкан, те горшки, что изготавливались людьми, которые думали что если это ручная работа, то она должна выглядеть как ручная работа, и поэтому отпечатки пальцев в готовом горшке, были как знаки качества.