Послышался шум. Или скорее, внезапное прекращение шума, к которому уже так привыкли, что перестали слышать.

Конвейер остановился. Было слышно глухое восковое постукивание друг об друга подвешенных свечей, и потом наступила тишина. Последняя свеча упала с конвейера, прокатилась по скату кучи в вагонетке, и скатилась на пол.

И в тишине, стук шагов.

Кэррот и Ангуа вместе увидели, как его палец дернулся.

Когда крюк отпустил струну, Ангуа оттолкнула в сторону Кэррота, но он опередил ее, и загородил рукой. Она услышала тошнотворный звук разрываемой плоти кисти руки, которая мелькнула перед ее лицом, и как Кэррот вскрикнул, когда энергия стрелы арбалета заставила его крутануться на месте.

Кэррот тяжело упал на пол, держась за левую руку. Стела от арбалета торчала из его кисти.

Ангуа нагнулась над ним. — Похоже, что она без крюков, давай я вытяну...

Кэррот схватил ее за руку. — У нее серебряный наконечник! Не трогай!

Они оба взглянули на фигуру вышедшую из тени.

Король-голем смотрел на нее сверху.

Она почувствовала как ее зубы и ногти начали вытягиваться.

Потом она увидела круглое личико Веселины, осторожно выглядывающей из-за связок свечей. Ангуа отозвала свои инстинкты волка и крикнула гному и растущим волосам:

— Не двигаться! — и попыталась решить, броситься ли за убегающим Керри или оттащить Кэррота в безопасное место.

Она еще раз сказала своему телу, что форма волка сейчас не подойдет.

Слишком много запахов, слишком много огня...

Голем лоснился от сала и воска.

Она отступила назад.

За големом она увидела как Веселина посмотрела на стонущего Кэррота и потом на топор висящий на пожарном щите. Веселина взяла его в руку и неуверенно взвесила его в руках.

— Не пытайся... — крикнула Ангуа.

— Т'др'дузл б'хазг т'т!

— О, нет! — крикнул Кэррот. — Только не это!

Веселина подскочила сзади к голему и ударила его топором по пояснице.

Топор отскочил, но она, кувыркнувшись вместе с ним, ударила статую по бедру, выбив кусок глины.

Ангуа застыла в нерешительности. Веселина на ужасающей скорости обрабатывала голема топором, одновременно вопя дикими боевыми криками. Ангуа не могла разобрать слов, но большинство гномов не беспокоятся о содержании своих криков. Они выплескивают свои эмоции в крике. Куски керамики отлетали от голема с каждым ударом.

— Что она кричала? — спросила Ангуа, оттаскивая Кэррота в сторону.

— Это самый страшный боевой клич гномов! Если его крикнули, кого-то убьют!

— Что он означает!

— Настал Подходящий День Еще Кое-кому Умереть!

Голем меланхолично, как слон на Моську, посмотрел на гнома.

Потом он поймал топор налету, и отбросил его в сторону, Веселина, которая держалась за топор как хвост кометы полетела за ним.

Ангуа поставила Кэррота на ноги. Из его руки текла кровь. Она пыталась не дышать. Завтра полнолунье. Никакого выбора.

— Возможно, у нас есть причина чтобы...

— Слушай! Это настоящий мир! — воскликнула Ангуа.

Кэррот вытащил меч. — Я арестовываю Вас..., — начал он.

Голем выхватил меч рукой. Меч по рукоять воткнулся в связки свечей.

— Умнее ничего не придумал? — отступая вместе с ним, сказала Ангуа.