– Нет, – хором ответили мы с Костиным.

– А у меня есть предположение, – прищурился Захар. – Она родила ребенка! Поэтому и сидела дома!

– И где ребенок? – задала я резонный вопрос. – Сам недавно говорил: она в загс не ходила, детей не имеет.

– Это по документам, – кинулся в бой Захар, – а что на самом деле было, никто не знает!

– Младенца должны были зарегистрировать, – напомнила я.

– Она могла его кому-то отдать, – стоял на своем Рамкин.

– Но тогда юная мать никак не могла просидеть дома три года, – подключился к беседе Костин, – нет ребенка – нет декрета.

– Мама моя говорила, что в пятидесятые годы давали два месяца и еще три за свой счет, – протянула я.

– Я уверен, что прав! – отрезал Рамкин. – У нее есть ребенок! Она его родила лет в восемнадцать.

– Лампа! У нас дома два мастера, – закричала Киса, когда я вошла в холл.

Я удивилась.

– Зачем столько на одну кофемашину?

– Второй рулонку вешает, – объяснила девочка.

Я вздохнула.

– Жаба вернулся!

– Нет, пришел дедушка, – пояснила Киса, – его зовут Какуан Какуанович.

Я постаралась не расхохотаться.

– Спасибо, солнышко. Ты уже сделала уроки?

– Да, – запрыгала Киса.

– Стих наизусть не задали учить? – с надеждой осведомилась я.

– Не-а! – еще сильнее обрадовалась девочка. – Буду смотреть, как люди работают.

Я поспешила в столовую и увидела замечательное зрелище.

Около окна стоял дедуля лет этак двухсот с виду. Ростом он был чуть ниже меня, а меня никогда не возьмут в модели. Но в отличие от госпожи Романовой, которой велики все джинсы, старик, похоже, носил пятьдесят шестой размер. Более всего он походил на колобка, весь круглый, лицо почти полностью скрывала лопатообразная длинная борода весьма странного вида. Ее окончание было фиолетового оттенка, справа шла полоса синего, а слева красного цвета. Первое, что пришло мне в голову: дедуля пошел в салон, чтобы постричься, а его уговорили на окрашивание бороды. Я еще раз окинула взглядом мастера. Ну нет, он совершенно не похож на модника. Брюки старые, непонятно когда и где купленные, свитер – их ближайший родственник.

– Добрый вечер, – неожиданно звонко закричал пенсионер, – я прибыл по вызову.

– Спасибо, – сказала я.

– Каталог посмотрим? – предложил дед.

– Нет, да, – сказали мы с Кисой одновременно, потом девочка повторила: – Да.

– Нет, – возразила я, – хотим самую обычную рулонку, белую.

– У матросов нет вопросов, – гаркнул дедок, положил на стол альбом, – здесь сто сорок восемь вариантов рулонок.

– Просто белую, – повторила я, полагая, что мастер меня не понял.

– Так я не черный каталог показываю, – удивился дедуля.

– Нам нужна просто белая рулонка, – настаивала я, – не важно, какого цвета прейскурант.

Дед склонил голову набок.

– В альбоме даны образцы тех жалюзи, которые вам нужны. Смотрите. Открываю. Первая страница. Пять моделей. Молочный. Жемчужный. Снежный. Антарктический. Арктический. Вторая…

– Сколько их тут? – оторопела я.

– Вариантов? – уточнил дедуля. – Уже сказал, сто сорок восемь.

– Нам просто белый нужен, – пролепетала я.

– Ну, мы же не во времена монголо-татарского ига живем, – засмеялся мастер, – теперь оттенков белого много.