Но даже если нам известно, какая документация была передана, мы не знаем, кто ее видел, когда и как он использовал информацию. Ирония судьбы заключается в том, что чем сенсационнее материал, тем меньше к нему доверия. Сталин и его когорта не могли поверить, что все это не является грандиозной дезинформацией. Кроме того, если информация не совпадала с советскими оценками, ее игнорировали. Большая часть предоставленных Бёрджессом сведений, исходя из соображений безопасности и практического удобства, передавалась устно, и при дальнейшей передаче их можно было легко исказить.
Что мог передавать Бёрджесс русским? Наверняка все, что написал сам, но также все, что попадало к нему на стол, и все, что он видел. Будучи личным секретарем Гектора Макнейла и экспертом по Дальнему Востоку, он видел много важных и секретных документов, особенно значимых во время конференций четырех держав, когда британская позиция иначе становилась бы известной Советам только во время переговоров. Он, как известно, работал допоздна и в выходные дни и имел доступ к сейфам с секретными документами, но даже простые тексты зашифрованных телеграмм были полезны для дешифровки. Мы можем предположить, что он передавал информацию о послевоенных мирных конференциях и учредительных встречах ООН, НАТО и ОЭСР, планах послевоенного восстановления Германии, непосредственных переговорных позициях на конференциях, таких как по разработке Брюссельского договора.
Гай Бёрджесс был превосходным манипулятором. Он умел манипулировать людьми и распространять слухи. Он был в высшей степени общительным человеком, всегда посещал вечеринки и ночные клубы, и его расходы, как правило, оплачивались другими. В Форин Офис помнили, что он всегда посещал общее чаепитие в 4 часа и заглядывал в чужие кабинеты. Он знал, как добывать информацию, используя шарм, провокацию, силу убеждения и знания. Если надо было, он не брезговал и шантажом. Этот человек, предположительно, хранил все любовные письма – мало ли что может оказаться полезным? – и легко предоставлял свою квартиру для свиданий. Людям он нравился. Ему доверяли. И Бёрджесс этим пользовался.
Горонви Рис писал: «Гай обладал потрясающим объемом информации, способной дискредитировать многих людей в этой стране. Сбор информации – его личное хобби. Такой у него был естественный инстинкт, и он использовал его с целью сплетен и для личного удовольствия. Думаю, она также являлась мощным оружием для давления и шантажа»[1046].
Том Уайли, Деннис Проктор и Фред Уорнер могли не быть советскими агентами, но могли и быть, поскольку делились с Бёрджессом интересной информацией, которую узнавали на службе. Можно только предполагать, какую информацию он получал, к примеру, от Гая Лидделла и Дэвида Футмена во время еженедельных визитов в мюзик-холл. И всегда можно было заявить в свое оправдание, что Бёрджесс работает ради дела антифашизма, русские – союзники или, скажем, информация нужна для какой-то тайной британской организации.
Помимо документов, работая на МИ-5 и МИ-6, он мог передавать списки агентов, трактовать политику и человеческие характеры и сообщать сведения о слабых местах отдельных личностей, которые впоследствии могли оказаться полезными для оказания на них давления.