Кин вспоминал, что Бёрджесс «постоянно курил – без перерыва на еду. Он двигался энергично и говорил с энтузиазмом». Он часто упоминал о матери, которая слишком плохо себя чувствовала, чтобы совершить ежегодную поездку к нему. Он попросил Кина, которого едва знал, сфотографировать его там, где он в прошлом сидел со своей мамой, и по возвращении в Лондон послать ей фотографии. А в прессе их можно будет опубликовать только после его, Бёрджесса, смерти[1009].
Ходили слухи, что он и Маклин будут проездом в Британии по пути на коммунистический конгресс в Гаванне. Газеты предполагали, что они поедут в Объединенную Арабскую Республику или в Гвинею. Власти немедленно насторожились. Силовые структуры обыскали 7490-тонный советский лайнер «Балтика», когда он зашел в Тилбери. Аэропорт Шаннон был взят под наблюдение. Власти находились в затруднительном положении, поскольку все еще не располагали достаточными основаниями для обвинения Бёрджесса. Тем не менее появилась информация, что если Бёрджесс и Маклин ступят на английскую землю, они будут арестованы.
Полиция обратилась за ордером на арест, на основании части 1 закона о государственной тайне[1010]. Был даже выпущен пресс-релиз. Газетчики ничего не имели против звучных кричащих заголовков[1011]. На телевидении над историей работало сто двадцать человек. Согласно журналисту Джону Миллеру, впервые в истории британского телевидения планировался перерыв вещания для вставки репортажей из Амстердама и Голландии»[1012].
На самом деле утечка информации касалась только Маклина, который, как считалось, находится на Кубе и может на пути в Прагу проехать транзитом через Великобританию. Местонахождение Бёрджесса оставалось неизвестным. В «Дейли экспресс» было сказано, что он пребывает в неком «доме для выздоравливающих под Ленинградом уже в течение двух недель. Он находится под медицинским наблюдением из-за проблем с сердцем, язвой и алкоголизма»[1013].
Стивен Харпер заехал к нему домой. Массивную обитую черной кожей дверь открыл Толя, все еще в пижаме, который сообщил, что Бёрджесс на Черном море и связаться с ним невозможно, но он звонил накануне вечером и велел «сообщать посетителям, что он уехал на Кубу или еще куда-нибудь»[1014].
На самом деле Бёрджесс находился в Сочи и при первой возможности вернулся в Москву, утверждая, что хочет внести полную ясность и не волновать мать, однако ему нравилось внимание к нему журналистов. Узнав, что он находится в номере Вульфендена в гостинице «Украина», Харпер поспешил через весь город и уже в гостинице в лифте встретил Джона Моссмана, корреспондента «Дейли экспресс». Впоследствии Харпер рассказал: «Мы ворвались в комнату 2702 и обнаружили Бёрджесса, которому тогда было около пятидесяти лет, сидящим на краю кровати. Он был без туфель – в одних носках, в руке держал стакан виски, и ширинка на его брюках была расстегнута. Вульфенден выглядел удивленным и поспешно убрал в ящик стола стопку отпечатанных листков. Пиджак Бёрджесса – сшитый на Бонд-стрит – висел на спинке стула. На лацкане была белая ленточка ордена Красного Знамени. Он был вручен Бёрджессу за заслуги перед Советским Союзом, но он всегда шутил, что орден ему дали за то, что он болеет за «Динамо»