Мама, вероятно, информированная братом, звонила каждый день. Мы говорили по часу и больше об их выступлениях и покупках. О том, что меня заявили в следующую поездку, с кем они там виделись… Это немного возвращало меня к жизни.

Брат теперь ужинал дома каждый день, заставляя меня съесть хоть что-нибудь, наливая обязательно бокал вина «для аппетита». Его естественным образом не наблюдалось и я худела. Однажды брат подошел и обхватил мою талию пальцами:

— Что ты себе думаешь? Хочешь убить себя голодом? Ты дурнеешь, скоро начнешь болеть. Прекращай это, заставь себя кушать. Это не выход. Сходи в церковь.

— Я хожу. Каждый день. Пою опять по воскресеньям. Я разве не говорила?

— Говорила. Я не знаю, что с тобой делать. Ты сама должна прекратить это.

— Так я еще не целовала платье. — Усмехнулась я. — Потом прекращу, наверное. Остальной список можешь отметить галочкой.

— Я был в ударе. Это можешь опустить. — Он отвел глаза. — Я бы посоветовал тебе забрать весь тот наряд домой, и камни тоже.

Я с надеждой потянулась к нему, заглядывая в глаза.

— Я думаю — тебя скоро позовут. Просто логическое мышление, Вичка. Он и так протянул достаточно долго, всему есть предел. Но ты же понимаешь — сам он звать не будет. Гордость там и все такое, опять же думает, что тебе по фигу. Если позовут, значит случится что-то плохое. Безвыходная ситуация, Вика. Я слышал, что второй переход почти невозможен. Это настолько болезненно, что существует риск болевого шока, а там… Его отец не станет подвергать тебя такой опасности. Я так понял, что он к тебе хорошо относится?

— Да, хорошо. Дальше.

— Вика, не придумывай себе. Это просто мысли вслух, а ты должна высказать свое мнение, что реально похоже на правду, а что — бред. Твой граф явно многого не знал о Предназначении, о переходах и все прочее. Сейчас его уже просветили, скорее всего — по его жесткому требованию. Будь я на его месте, моя первая реакция была бы — вернуть. Тем более что ты своим «да» ввела его в заблуждение. Или не ввела, и он сам поспешил заткнуть твой рот — не суть. Но он не стал вызывать, значит знает что это опасно, очень опасно. А рисковать тобой он не станет, лучше сдохнет от тоски. Другое дело его отец. Как бы хорошо он к тебе не относился, родной сын ему дороже и если станет вопрос о его жизни, он попытается, Вика. Как ты думаешь?

— Почему о жизни? Договаривай.

— Да что ж такое?! Я тебе что — оракул? Я просто пытаюсь предугадать вероятные возможности логичного развития событий. Это просто предположение.

— О как! Предполагай дальше. Пока все настолько похоже на правду, что мне страшно.

— Почти полтора месяца, Вика. Если он тоже ничего не жрал, то это крайний срок. Отец захочет спасти его. Но и подвергать тебя опасности без твоего согласия я не стал бы. Жди разговора и просьбы о спасении. Думаю, что они найдут способ связаться. Это явно проще, чем переход. Так что если не хочешь испугать его своим заморенным видом, начинай жрать. Просто кушая, уже не успеешь.

И платье с брюликами держи в пределах досягаемости.

— Ты что — не боишься за меня? А если я погибну при переходе?