Я закрыл глаза, стараясь отрешиться от навязчивого мурлыканья радио и поудобнее устроиться на брошенном на пол матрасе. Рин… Это становилось наваждением. Заставляло чувствовать себя ущербным, грязным. Нельзя так тянуться к возможной сестре. С такими мыслями – нельзя. От кого прятаться, от себя, что ли? Я хочу быть с ней… Во всех смыслах.

Я поймал себя на мысли, что хотел бы раздеть ее и просто любоваться. Забавно, но с сексом это было никак не связано. Скорее, что-то отвлеченно-эстетическое. Наверняка у Рин выступающие лопатки, похожие на зачатки крыльев. И хрупкие, беззащитные плечи…

Желание тем более странное, что к семнадцати я попробовал, кажется, все, кроме тяжелых наркотиков, а невинность ухитрился оставить два года назад в подсобке магазинчика для дальнобойщиков, где работал. У меня была сменщица, рыженькая и смешливая, на несколько лет старше. Так, со смешками и взаимными подколками, у нас все и вышло.

А ведь когда-то я был влюблен – давно, отчаянно, по-детски. Первый и единственный раз в жизни. Но там все было иначе, не знаю, кого я видел в той сильной красивой женщине – мать, кумира или все-таки возлюбленную.

А вот теперь… Теперь это что-то другое, для чего я пока не знаю слов.

Только губы почему-то горят как обожженные.

«Пора искать документы на усыновление», – сказал Дэй. Эта фраза надоедливой птицей билась в висок весь следующий день. Хотя чего уж там, образ Дэя тоже не давал мне покоя. Сбежал из дома, надо же. Интересно, почему? Спрашивать было неловко, но выбросить этот факт из головы тоже не получалось. Лекции я писала на автомате. Документы на усыновление… Хорошо, от ребенка можно скрыть, что он не родной. А соседи? Они ведь все замечают, и округлившийся живот молодой жены – целое событие. Разве что ребенок родится мертвым, а в той же больнице окажется малыш, от которого отказалась мать. По чистой случайности.

Как по́шло-то. Сплошная сериальщина. Для полного комплекта родная мать должна умереть при родах и унести в могилу тайну отцовства.

Ненавижу сериалы.

И, главное, в каком это родильном доме могли одновременно оказаться северянка и жительница побережья? И обе – непосредственно перед родами. Бред. Или они усыновили детей из одного приюта… Ага, и опять кому-то ближе места не нашлось.

С этими мыслями я переступила порог квартиры. И неожиданно поняла, что дома одна. Отвлеченно теоретизировать – одно дело, и совсем другое – проверить догадки на практике. Первая мысль была о ящике с документами в шкафу. Начинать надо с простого.

Паспорта. Свидетельства о рождении. Счета за квартиру. Что и следовало доказать: если такие вещи в доме есть, на видном месте их не держат. Что еще? Мамин стол.

В верхнем ящике обнаружились наброски ее лекций и пачки чистой бумаги, в нижнем – письма и открытки. Это не считая скрепок, канцелярских ножей и прочей мелочи. Я схватилась было за письма, но все они, судя по штемпелям на конвертах, были недавними. Я ощутила даже странное облегчение: не придется лезть в чужую переписку.

Аккуратно разложила все как было и задумалась. Где бы я стала прятать что-то подобное? В рабочем кабинете? У мамы его просто нет, а отец работает в одной комнате с еще двумя людьми, и в его отсутствие в стол часто лезут. Отпадает.