— В конец очереди, приятель! — Потом он заметил пятно крови на брючине у Портера. — Может, вам лучше к врачу?
Портер потянулся к заднему карману за жетоном, но во второй раз вспомнил, что жетона при нем нет.
— Я из Чикагского полицейского управления. Будьте добры, проверьте одну квитанцию. — Он снова заговорил в телефон: — Клоз, диктуй номер!
— Ах да… Пятьсот сорок восемь семьдесят три.
Он повторил номер приемщику. Тот смерил его подозрительным взглядом, но вбил номер в компьютер.
— Секундочку… — Он скрылся за дверью, ведущей на склад.
Портер услышал, как толстяк уронил оба пакета на пол и тяжело вздохнул.
— Прошу прощения, — сказал он, оборачиваясь.
Толстяк крякнул, но ничего не ответил.
Приемщик вернулся: он нес три вешалки, соединенные вместе. Повесил их на крючок сбоку от стойки.
Портер посмотрел в пластиковые пакеты, за которыми увидел женские велосипедки, белую маечку, носки и нижнее белье. Все почистили и погладили. В другом пакете лежали бело-розовые кроссовки «Найк».
Приемщик ткнул в кроссовки:
— Я говорил типу, который их принес, что обувь мы не чистим, но он потребовал, чтобы мы приняли все вместе.
— Эй, Портер! Поговори со мной! — волновался Клоз. — Что происходит?
— Я нашел одежду Эмори.
79
Дневник
— Бери Лайзу и выводи ее наверх, — распорядился отец, обращаясь к маме.
Она кивнула и побежала на кухню. Заскрипела дверь, ведущая в подвал; потом послышались ее шаги. Она спускалась. Отец повернулся ко мне.
— Приятель, иди на кухню и возьми мамину суповую кастрюлю — знаешь, что я имею в виду? Такую большую посудину со стеклянной крышкой.
Я кивнул.
— Налей туда примерно на два пальца растительного масла, поставь на плиту и включи конфорку на полную мощность. Как думаешь, сумеешь?
Я снова кивнул.
— Хорошо, давай скорее.
Я побежал на кухню и достал из напольного шкафчика суповую кастрюлю. Поставил ее на плиту. Взял под раковиной большую бутыль растительного масла, отвинтил крышку, налил масло в кастрюлю, повернул кран. Конфорка не зажглась, но на кухне запахло газом.
— Ерунда, — сказал я сам себе и взял из ящика за плитой коробок спичек. Автоподжиг у нас вечно ломался; мама, наверное, каждую неделю изводила коробок спичек. Я чиркнул спичкой о джинсы, подождал, пока пламя разгорится, и поднес спичку к конфорке. Газ загорелся, тихо пыхнув; синие язычки пламени лизали металлическое днище кастрюли. Коробок я опустил в карман и вернулся в гостиную, показав отцу два больших пальца.
Он кивнул.
В дверь снова постучали.
— У вас там как-то тихо. Все в порядке? На моих часах осталось четыре минуты.
— Саймон Картер умер! — крикнул отец.
Какое-то время за дверью царила тишина, потом мы услышали:
— Что случилось?
— С неудачниками иногда происходят несчастные случаи.
— Это точно, — согласился «мистер Джонс». — Ну и ладно, мне он никогда особо не нравился. А что насчет его женушки?
В гостиную вышли мама и миссис Картер. В попытке прикрыть голую грудь соседки мама набросила ей на плечи полотенце. Руки миссис Картер были скованы наручниками у нее на животе. Увидев ее, я невольно покраснел. Хотя эта женщина провела несколько дней в заточении и валялась в собственных нечистотах, она по-прежнему казалась красавицей. Мама держала нож у ребер миссис Картер; острие чуть вдавилось в кожу.