— Он думает, что они оба еще живы, — тихо проговорила мама. Она отошла от отца и пыталась выглянуть на улицу в боковое окошко.

— Конечно, если Картеры прячутся у вас, если вы их укрываете… тогда у нас будет совсем другой разговор. Вы ведь не хотите укрывать преступников, верно? А Картер — самый настоящий преступник. Как еще назвать того, кто ворует что-то у своих работодателей? Пусть даже он украл сведения, информацию. Он все равно оказывается на одном уровне с насильниками и убийцами. И женушка его не лучше; у нее в шкафу полным-полно скелетов!

Он говорил громко, но достаточно спокойно. У меня сложилось впечатление, что он прижимается вплотную к двери. Будь у нас ружье, мы могли бы застрелить его сквозь деревянное полотно. Всего одна пуля, выпущенная в центр двери, решила бы нашу проблему. Возможно, «мистер Джонс» думал, что у нас тоже есть огнестрельное оружие — большой револьвер, вроде того, что лежал у него в машине, или ружье. Иначе он уже наверняка снес бы дверь. Я бы на его месте так и поступил. Отец, правда, не верил в огнестрельное оружие и не держал дома ничего подобного.

— С ружьями часто происходят несчастные случаи, — всегда говорил он. — Зато ножом нельзя никого зарезать случайно. Нож случайно не выстрелит. — Может быть, в ту минуту он пересматривал свои взгляды? Я не мог ничего понять по его лицу. Он почти не шевелился. И не пуля удерживала его на месте — у него была всего лишь царапина; он просто сосредоточился. Наверное, продумывал план. Отец не поддавался панике — никогда. Я ни разу в жизни не видел, чтобы он паниковал. Как ни разу не видел, чтобы он что-то принимал слишком близко к сердцу. Мне казалось, что отец всегда точно знает, что и когда надо делать.

Мама подползла к окну за диваном — оттуда открывался вид на двор сбоку — и приподняла голову над подоконником. С той стороны вдруг показалось лицо; мама отпрянула и взвизгнула. За окном стоял мужчина с длинными светлыми волосами и в сильных очках; его тонкие красные губы расплылись в улыбке. Он неслышно произнес: «Здрасте!» — и приложил ладонь к стеклу. Я наблюдал за тем, как запотевает место вокруг его руки; когда он отпрянул, на стекле остался отпечаток его пятерни. Затем он приставил к стеклу «магнум», который я нашел в бардачке зеленого «плимута». Заулыбавшись еще шире, он скрылся из виду. Мы с мамой переглянулись, потом посмотрели на отца; мы ждали от него руководства к действию.

В парадную дверь снова замолотили.

— Вы еще там? Еще слушаете меня?

Отец поднес палец к губам.

«Мистер Джонс» продолжал:

— История с их машиной меня слегка озадачила. Конечно, очень разумно бросить ее на железнодорожной станции. Все указывает на то, что они спешно уехали. Я все понял. Но зачем они оставили чемоданы в машине? Кто отправляется в путешествие и забывает вещи? Когда мы нашли машину, когда я увидел чемоданы, мне стало ясно, что кто-то все инсценировал. Сначала я подумал, что Картеры сами виляли, так сказать, путали след. Однако, подумав хорошенько, отказался от этой мысли. Саймон умом не блещет. Конечно, он очень хорошо разбирается в цифрах, но ему, как многим книжникам, недостает здравого смысла; он напрочь лишен житейской смекалки. Если бы он куда-то бежал, то именно бежал. Значит, если бы машину на станции бросил Саймон, он непременно взял бы с собой чемоданы. Как только я разгадал этот маленький трюк, остальное было просто. Я догадался, что вы как-то замешаны в их дела. В вашем Богом забытом тупике стоят только два дома; к кому еще они могли обратиться за помощью? Позавчера, когда я зашел к вам, ваш мальчонка едва не обделался от страха. Он у вас смышленый, надо отдать ему должное, но вот врать пока не умеет. Ему еще учиться и учиться. Ничего, несколько лет под куполом — и все наладится.