Но так уж странно устроен характер Аполлона Григорьевича, что не мог он на брошенный вызов отвернуться, сделав вид, что ничего и не было. Это было бы предательством… Чего? Он и сам не знал. Только чувствовал это так же верно, как знал действие всех ядов. Человек рационального склада ума, он не был подвержен случайным эмоциям. И если что-то его цепляло, он не сдавался до тех пор, пока Лебедев не брал верх.

Эти случаи зацепили дальше некуда. Умный и находчивый преступник гуляет безнаказанным, а у него нет сил… Да что там: нет у него Ванзарова, который бы нашел способ, как остановить убийства. А есть только вот этот… Коля, мальчик хороший и в чем-то сообразительный, но в лидеры не годится. Достиг своего потолка. Помощник из него бесценный. Только рулить некому. Пора игру в «юные сыщики» потихоньку сворачивать. Иногда надо и проигрывать. Тысячи полицейских и не с таким камнем на сердце живут, и ничего, в ус не дуют. Подумаешь, сдался на милость убийцы. Этому просто повезло. Пока еще. Все равно попадется, не в этот раз, так в другой. Никуда не денется. Девочек, конечно, жалко… Но сыска, как и науки, без жертв не бывает.

Уговаривая себя подобным образом, Лебедев совсем успокоился, во всяком случае, он так решил. Теперь осталось кончить дело так, чтобы у мальчишки не осталось незаживающей раны. Ну или почти не осталось. Про свои раны Лебедев предпочитал не думать.

— Не переживайте, Николя, — сказал он непривычно мягко. — Сделали все, что могли. Настоящий молодец. Очевидно, в этот раз нам придется отступить. Впереди еще много всего будет. Отыграемся.

Не меняя позы полководца, Коля тихо сказал:

— Как бы сейчас поступил Родион Георгиевич?

Этот вопрос не давал покоя. Аполлон Григорьевич раздавил невинную конфетку, отчего вздрогнул нежный официант, и сказал:

— Ванзаров стал бы думать. И задавать простые вопросы.

— Что нам мешает это повторить?

Детский вопрос застал врасплох. Хоть Лебедев четко распределил роли: кто ищет, а кто думает, но какое разделение, когда оба на волоске висят. И он сделал то, чего никогда бы не сделал еще вчера: позволил Коле развить свое мнение.

— Постараюсь скопировать его манеру… — сказал Гривцов, смутившись. — Извините, я не то…

— Ладно вам, не тяните.

— Спасибо… Итак, имеем двух мертвых барышень. Что между ними общего?

— Одна брюнетка, другая блондинка.

— Аполлон Григорьевич!

— Возраст примерно до двадцати пяти лет, хорошенькие, я бы сказал — симпатичные. Приехали из провинциальных городов. Учительницы… Намекаете, что кто-то так ненавидел гимназию, что теперь расправляется с учительницами? Не все были двоечниками, как вы, Николя.

— Мы сбились с простых вопросов, — одернули великого криминалиста, и он не нашелся чем огрызнуться. Действительно сбились. Лебедеву стало интересно, чем это кончится. Уж больно сосредоточенное лицо стало у Коли. Как будто собрал в кулак все извилины. Даже покраснел маленько.

— Извините, коллега, — сказал Аполлон Григорьевич. — Продолжайте…

— Что еще общего в барышнях?

— Содержанки недешевые…

— А в телесном, так сказать, плане?