Миракл погрозил ей пальцем.

— Не спеши, Василиса. Ты все узнаешь в свое время.

— Ну хотя бы одним глазком заглянуть в его прошлое, а? — попыталась схитрить девочка. — Мы же не будем причинять ему вред. Просто посмотрим… поизучаем.

Но зодчий оставался непреклонен.

— Любое практическое занятие требует серьезных размышлений, — наставительно произнес он. — Вначале я проведу анализ всех точек и выясню, стоит ли нам побывать в прошлом этого человека. А вдруг его можно спасти, вмешавшись именно в этот судьбоносный узел? И если мои расчеты окажутся верными, — темно-серые глаза Миракла на миг вспыхнули серебристым огнем, — то мы с тобой, Василиса, смоделируем новую ветвь его жизни. Параллельную. Тебе хотелось бы поучаствовать в таком эксперименте?

Василиса потрясенно кивнула. Мысль, что можно провернуть нечто в этом роде — изменить чью-то судьбу, взволновала ее необычайно.

— Скажите, господин учитель, а можно так свою судьбу смоделировать в Клубке? — вдруг спросила она. — Или судьбу близкого человека?

Миракл, продолжавший разглядывать цепочку огней через лупу, косо взглянул на ученицу.

— Разве ты хотела бы узнать свою судьбу заранее? — ответил он вопросом на вопрос. — Хотела бы сама ее спроектировать?

— Не знаю, — честно призналась Василиса. — Просто мне кажется, что на себе все-таки легче учиться… И не навредишь никому.

Миракл склонил голову набок.

— Никому? — с интересом повторил он.

— Только себе, — быстро поправилась Василиса. — Но ведь можно поменять какую-нибудь незначительную нить. Скажем, передо мной стоит блюдо с фруктами. Я хотела съесть яблоко, но потом вернулась в прошлое и — съела грушу. Только и всего.

— Запомни, Василиса, часовые архитекторы крайне редко меняют нити в судьбе человека. Это главное правило кодекса зодчего: нельзя вмешиваться в ход Времени. Нельзя нарушать закономерное развитие событий, их последовательность. Стоит вытянуть не ту нить в судьбе человека, расстроить хоть одно событие — и может обрушиться весь клубок судьбы. Этот Клубок потянет за собою другие Клубки и… — Миракл непроизвольно махнул рукой. — Весь мир может слететь с катушек из-за одной нити… Вот почему часовщики практически никогда не вмешиваются в прошлое. И строго наказывают тех, кто пробует изменить даже свою судьбу, не заботясь о грядущих последствиях.

— Но что плохого в том, что я съем не яблоко, а грушу? — упрямо продолжила Василиса.

— Может быть, и ничего плохого, — принял игру зодчий. — Но вдруг от этой груши у тебя разболится живот? И ты пропустишь какую-нибудь важную встречу. Или еще хуже — груша окажется отравленной.

Василиса не нашлась что возразить, хотя в душе была по-прежнему не согласна. Не все события в жизни так уж и важны… Ну какая разница, что она выберет — яблоко, грушу или ветку винограда? Она же все равно наестся, да и только.

Миракл уловил ее настроение.

— Ты можешь вернуться и съесть грушу, — улыбнулся он. — Особенно если узнаешь, что яблоко, скажем, оказалось червивым. Но каждое изменение времени ведет за собой тысячи искажений, создает тысячи ложных вероятностей. Вот почему в зодчестве нет этих «а вдруг». Любое изменение должно тщательно продумываться и рассчитываться часовым архитектором — специалистом по корректировке судеб.