– Поздравляю, – помолчав, ответила Александра. – Совсем неудивительно, что она больше никого не пригласила. Ведь пес ворованный. Меня больше удивляет, зачем вы пригласили на аукцион меня? Зачем вам был нужен конкурент?

Коллекционер сложил руки в молитвенном жесте:

– Дорогая моя, да разве было бы лучше, если бы вы торговались за моей спиной?! Я хотел знать поименно всех, кто претендует на пса. Если бы у меня его перекупили, я бы знал, где его найти!

– Зачем же вы просили меня не говорить больше о псе с Мариной? Помните, той ночью?

– Марина… – Он оттопырил губы с видом презрительного сожаления. – Марина была фанатичка. Она была способна продать квартиру, чтобы купить пса. Я на такие чрезмерные жертвы пойти не мог. Дайте же мне ключ!

– Что случилось тем утром, когда она погибла? – Александра не обратила внимания на последние слова антиквара. Тем более что она знала – ключа от нижней мастерской у нее нет. – Почему она вдруг убежала, не разбудив меня? Откуда у нее в крови алкоголь?

Птенцов в отчаянии сжал кулаки:

– Ну чего вы от меня хотите?! Чем я виноват? Она погибла, это был несчастный случай. Мы повздорили за завтраком. Из-за пса, конечно. Я сказал, чтобы она ни на что не надеялась, пес будет мой. Она высказала мне много неприятного… Упрекала даже в развале своей семьи. Ну, если человек не способен отвечать за свои ошибки, он стремится обвинить другого! Я ушел к себе. Лена ее успокоила, как могла… Да, налила ей стопочку. Марина выбежала из дома как оглашенная. И случилось то, что случилось.

– А зачем вы натаскивали своего бывшего зятя на меня? – не унималась Александра. – Зачем сплели историю про то, что Марину якобы кто-то толкнул?

Птенцов покачал головой:

– Я никого не натаскивал. Это Лена… Когда она увидела тело, то испугалась, что в смерти Марины могут обвинить нас. Мы-то не виноваты, но ссора была… Мало ли? И вот, когда вся эта глазеющая публика разошлась, она тихонечко позвонила Виктору и велела ему подойти и засвидетельствовать буквально то, что она ему шепнула. Якобы видел он Марину с попутчицей, которая потом убежала!

Коллекционер досадливо отмахнулся, словно его атаковала оса, стремящаяся ужалить в лицо:

– Что уж, это была глупость! Лена хотела, чтобы думали на вас, это правда. А эта идея с курткой ей при мне пришла. Лена заметила оторванный хлястик… Я отговаривал ее.

– И отговорили, спасибо, – бросила Александра. Коллекционер явно заискивал перед нею, и это придавало ей уверенности. Окрепшим голосом она спросила: – А за что же мне такая немилость? Вы понимаете, что если бы Виктор настоял на своей лжи, мне было бы очень трудно оправдаться?

– Так нашелся же свидетель, – вымолвил Птенцов и тут же умолк.

Молчала и Александра. Тишину, установившуюся в мастерской, нарушал только мерный грохот, доносящийся с крыши: ветер, налетавший порывами, играл полусорванным листом кровельного железа.

– Мне очень жаль, – севшим голосом произнес Птенцов. – Отдайте же мне ключ!

– Погодите! – остановила его Александра. – Отчего вы не передали мне приглашение на похороны? Леонид был удивлен! Я, к слову, – нет! Вы перестали меня удивлять после этой дикой истории с курткой!