— И о Джессике ты заранее подумал…

— Был очень удивлен, узнав, что вы близкие подруги. Хотел сначала просто дать Блеку наводку на нее. А тут ты, готовая на все… Удача меня просто преследовала. Зря я только курьера убрал, федералы все равно сработали быстро, Джейк едва успел узнать, что тот исчез.

— И кулон ты заменил?

— Я вытащил оттуда только самое ценное, — исправил меня Эдвард. — Знаешь, детка, от начала и до конца все это было моей затеей. А твоему мужу изначально отвели роль пушечного мяса. Все разыгралось как по нотам по большей части благодаря тебе.

— Ты с ним работал, да? Иначе бы он не доверился тебе… — зажмурившись, выдавила я, не вслушиваясь в его слова.

Мой взгляд снова опустился на пистолет, когда я открыла глаза. Черный и гладкий, даже красивый.

— Все хорошее когда-нибудь заканчивается. Ты ведь знаешь, что сейчас будет. Знаешь. — И вытянул руку вперед, приглашая меня взять оружие. — Решат, что тебя замучила совесть, что ты посчитала себя виновной в смерти мужа. Ну, или Джейкоб ухитрился напоследок отомстить за предательство.

— А ты? — вымолвила я одними губами.

— А меня увезут. Раз уж двоих фигурантов дела уже убрали, то я становлюсь потенциальной жертвой. И дня не пройдет, а меня здесь не окажется, — Эдвард по-прежнему улыбался.

Ослабшие ноги и повисшие плетьми руки разом коснулись земли. Я смотрела на Каллена сверху вниз, понимая, что теряю равновесие, балансируя на лезвии.

Моя рука потянулась к пистолету.

— Сделаешь это сама, детка? — он тоже присел на корточки. Я чувствовала текущие по щекам слезы, которые смешивались с внезапно заструившейся струйкой крови из носа. — Я скажу, и ты сделаешь.

По меньшей мере несколько минут он просидел вот так, разглядывая меня и пытаясь отыскать в моем лице хоть что-то: дрожащий мускул, страх в глазах. Но правда была в том, что я давно осознала свое падение в неизвестность, и сейчас воспринимала все лишь как еще один последний шаг. Я ведь сделала первый, так найду мужество достойно закончить восхождение на эшафот.

Он вкладывал мне в руки оружие и говорил: «Сейчас ты выстрелишь». И я ждала только его отмашки, как благопристойные жены ждут с работы мужей, как ждут такси: понимая, что когда-нибудь это все равно случится, и лучше бы побыстрее.

И жалела я совсем не о том, что мне подсказывал опыт: ни о брошенной под откос жизни, ни о загубленном существовании, ни о Джейке и ни о Джессике, даже ни о себе.

Я до боли жалела только о нем. О том, что сейчас он уедет, оставив меня здесь, и где-то там, далеко, на другом конце страны он найдет себе женщину. Красивую, умную, великолепную.

И полюбит ее так, как никогда не любил меня.

Он начнет свое дело, а она будет рожать ему детей. Это было единственным, о чем я жалела.

В жгучих слезах все это горе пыталось вырваться на свободу, но, отдавая каждой капле солоноватой влаги свою частичку, оно заживляло собственные раны с неимоверной скоростью, множилось и росло.

Каллен вложил пистолет в мою ладонь, некоторое время сжимая ее обеими руками. Он опустил мой палец на курок, а затем стремительно поднялся.