– «Как я съел собаку», – сказал я.

– Что? – спросил Саша.

– «Как я съел собаку», – повторил я. – Нормально! Тут есть явная идиома, и в то же время…

– Собаку так собаку, – сказал Саша и снова набрал телефонный номер. – Аллё, – сказал он в трубку, – привет! Слушай, вот почему звоню… У меня в пятницу вечером будет спектакль… Приходите!.. Это будет хороший спектакль!.. Нет!.. Моноспектакль… Автор – парень из Кемерово… Талантливый… Сам и играет… Нет, не поёт… «Как я съел собаку»… Да, да… – Саша засмеялся. – Собак на сцене не будет… В семь… Пока!.. Всего доброго!.. – Он положил трубку. – Не придёт.

– Конечно, не придёт… – весело сказал я. – Ты бы пошёл? На талантливого парня из Кемерово? Я бы ни за что! В пятницу вечером?! Ни в коем случае не пошёл бы!

– А что, из Калининграда будет лучше? – спросил Саша веселее.

– Одинаково!

– Тогда могу не говорить слово «талантливый».

– Да… В нём всё дело… Не говори его.

За день и вечер он обзвонил много людей.

– Ещё завтра в театре кого-нибудь позову… – сказал Саша.

– Спасибо тебе! И прости меня! Я чуть не… Хотя какая разница!.. Кот твой как поживает?..

Я видел, что отрываю Сашу от дел, что мешаю ему… Но я запретил себе об этом думать. Мне действительно было не к кому обратиться и некуда податься. Я был весел на грани истерики. А у Саши и без меня было всё сложно, поэтому со мной становилось сложнее ненамного.

В пятницу днём мы с ним обратились к костюмерам театра. Мне нужны были хотя бы элементы морской формы и желательно бескозырка. В Театре армии оказалось так много разной военной формы, что можно было одеть экипаж крейсера. Про солдатскую форму даже не говорю.

На складе мне нашли комплект матросской рабочей повседневной одежды старого образца. Светлой, почти белой. Из плотной, как брезент, ткани. Это было то, что нужно! Мне подобрали мой размер и отдали насовсем. Кто мог подумать, что эта старая, грубая форма станет моим сценическим костюмом на много лет. Бескозырку нашли, какую надо. Старую и драную. Этот вопрос был решён.

Помню, мы проходили по каким-то техническим помещениям, и я случайно, боковым зрением, заметил толстый, светлый канат. Почти белый. Он был свален кучей в углу.

– Саш! Это то, что надо! – остановившись, сказал я.

Мне сразу, в один миг увиделось и представилось, как этот канат лежит на сцене. В конце спектакля утаскивать, уволакивать за собой, как метафору прожитых, запутанных и тяжёлых воспоминаний, лучше всего было такой канат. Да и что-то более типично морское, чем толстенная верёвка, я себе не представлял. Разве что якорь.

– Давай возьмём, – сказал Саша.

– Как? Ни у кого спрашивать не будем?! Это хороший канат!

– А это – Театр армии! – ответил он. – Самый большой в Европе и стране!.. Если кого-нибудь спросить про канат, то тогда они узнают, что он у них есть, и не дадут. Тут такой закон!..

С этим канатом я объеду всю родную страну и множество чужих. А мы взяли его без спроса! Стащили.

Для зрителей в буфете мы выставили сорок стульев, по числу приглашённых. Но больше было не поставить. Канат, когда я его разложил по сцене, стал первой моей личной декорацией.