«Знаю. Только это было до моего рождения».

«Да, ты через год родился, — согласился Грибов, — но ты не Иисус Христос, не чудотворец. За тобой присматривали вполглаза, на всякий случай засунули в этот… немецкий филиал колледжа Всех Душ поближе к пилигримам, потом отстали. Решили, что не тот у тебя масштаб, чтобы перевернуть мир, грохнуть его, как кубок об пол. Иван Карамазов, кажется, собирался, да? Да и не было тогда в работе системности, рвали на куски, что осталось от СССР. Ошибка. Я бы тебя всё время держал под микроскопом. Столько лет крутишься где… не надо. Но что сейчас говорить? Сейчас отступать некуда, позади Москва. Ты был последним, кто с ней говорил в ЦКБ… двадцать лет три месяца и девятнадцать дней назад. Для времени и пространства сущий миг, но, сам понимаешь, закон бытия — это закон обратной силы. Догонит и спросит. Не ответишь — убьёт. Ничего личного, закон есть закон».

Перелесов ещё в колледже читал мемуары руководителя КГБ, выдавшего американцам схему прослушивающих устройств в их посольстве в Москве. Тот вскользь упомянул, что подобные устройства с неограниченным сроком действия устанавливались везде, где (теоретически) могли оказаться высшие руководители государства, в том числе в кабинетах врачей в поликлиниках Четвёртого управления Минздрава, в палатах, библиотеке, саунах и бассейнах ЦКБ. Мы все умрём (второй раз за короткое время!) вспомнились бессмертные слова президента. Промедление было смерти подобно.

«Она сказала три слова», — спокойно, как давно завербованный источник, или информатор, отрапортовал Перелесов: «Он знает» и «Найди…»

«Совпадает, — удовлетворённо констатировал Грибов. — Ты с нами».

Виорель, Пятка, кабан, цирковая и съёмочная группы отбыли спецбортом в Кызыл. Оттуда их должны были переправить в посёлок Хову-Аксы, а потом на армейских вездеходах доставить на точку, где всё было подготовлено к таёжному молебну.

Местные руководители попытались включить в звериный коллектив священного яка, символизирующего, по их мнению, выживающую в холоде на подножном корму евразийскую Россию, но Перелесов с Виорелем зарубили инициативу, сославшись на невозможность воцерковить пусть даже и священного, предположительно превосходящего собратьев умом и холкой яка за столь короткое время.

Православные инновационные дирижабли (колокольные яйценосцы), как доложил председателю правительства министр обороны, стояли на маршруте. Специальные метеорологические самолёты распылили вдоль границ от Мурманска до Владивостока тонны разгоняющего тучи технического серебра. Над всей Россией в день инаугурационного молебна ожидалось безоблачное небо.

Спокойствие и тишина установились в неурочно согретом солнцем весеннем воздухе. Сама Россия как будто поднялась в ясное, как любящий взгляд Господа, небо огромным православным дирижаблем, ласково позванивая яйцами-колоколами, щедро рассыпая во все стороны духовно-нравственное серебро.