– Что это?

– «Аптечка», изготовленная Григорием. При этом она полностью сохранила свои способности, работает исправно. Остается только проверить, наберет ли она в назначенный срок заряд. Но на это нужно время. Детали, конечно, видны не все. Но кое-что разобрать все же получается.

– То есть вы нашли способ, как можно выяснить устройство и принцип действия артефакта при отсутствии технической документации?

– Не без вашей помощи, но, кажется, да. Правда, полноценным этот эксперимент назвать сложно. Ведь нам известно устройство именно этого прибора.

– А если попробовать сфотографировать мой модификатор?

– Но это, по сути, та же «Аптечка», только детали в ней меньших размеров, вот и все. Нужен незнакомый прибор.

– И все же я на вашем месте попробовал бы. Как говорится, за неимением гербовой пишут на простой. Опять же, вы работали с модификатором в деревянном корпусе. А этот стальной.

– Хм, а ведь вы правы. Давайте ваш модификатор.

– Пожалуйста. Павел Александрович, вы куда? А урок?

– Ах да, – с досадой спохватился профессор, откладывая коробочку в сторону. – Ну-с, молодой человек, на чем мы остановились?

В целом занятие прошло как обычно, если не обращать внимания на то, что у Проскурина, похоже, свербело и ему приходилось сдерживаться, чтобы не убежать в лабораторию. Вообще-то Борису и самому было интересно, чем обернется опыт со снимком механизма через стальной корпус. Хотя чудес с открытиями он конечно же не ждал. Конструкция этого артефакта известна. «Аптечки» одинаковы во всем мире.

По окончании урока Измайлов направился на камбуз, перехватил бутерброд, после чего перебрался в художественную мастерскую, где его уже ожидал Ершов. Кстати, странное дело, но его учитель не стеснялся советоваться со своим учеником. И, что уж совсем ни в какие ворота, у него начало получаться несколько лучше прежнего. Или прогресс только пригрезился? Измайлов решил втихую показать работы наставника Эмилии. Пусть оценит. В живописи она разбирается. Вдруг его дар оказывает влияние на преподавательские способности Ершова?

Прошедший месяц оказался для Бориса плодотворным не только в плане изобретений и учебы, хотя в последнем он по-настоящему мог похвастать только успехами у Ершова. Остальные его учителя слишком уж увлеклись новой игрушкой. Немаловажным было то, что Измайлову удалось завершить очередную серию картин и он вновь получил на выходе по тридцать работ маслом и акварелью.

Правда, в плане развития навыка это ему не помогло, рост словно уперся в стену. Хотя его мастерство заметно совершенствовалось, он это ясно видел. К тому же серьезно помогло то, что Эмилия позволила Ершову посещать свою картинную галерею, где наставник мог подкрепить теорию примером работ признанных мастеров. Но это не помогло Борису сдвинуться с места, и он продолжал забрасывать опыт в копилку избыточного.

– Ну, чего вы смотрите на нее с чувством выполненного долга? Радуетесь, что вам удалось создать очередной коммерческий шедевр? Борис Николаевич, когда я уже достучусь до вас и вы наконец поймете, что ваше отношение к снизошедшему на вас дару откровенно наплевательское?